"Искатели приключений: откровения истории" - читать интересную книгу автора (Бенцони Жюльетта)III МЕСТЬ ЛОРЕНЦЫВ начале августа 1789 года Рим изнемогал от невыносимой жары и зловония, шедшего от почти высохшего Тибра и близлежащих болот. Но в церкви Сан-Сальвадор-ин-Кампо, где заканчивалась вечерняя служба, стояла приятная прохлада, несмотря на огонь многочисленных свечей. Стоя за колонной недалеко от исповедальни, откуда она только что вышла, Лоренца была погружена в молитву. Она стояла на коленях, согнувшись, закрыв лицо руками, одетая с головой в длинную черную мантию. Время от времени ее плечи вздрагивали от рыданий. Звуки органа доходили до нее как через слой ваты, размеренный голос священника, напротив, и сейчас еще звучал в ее ушах. Этот священник, лицо которого она никогда не видела, скрывшись в тени исповедальни, нанес ей самую болезненную рану: – Я не могу отпустить ваши грехи, дитя мое, пока вы пользуетесь плодами преступной безбожности человека, с которым живете. – Но он мой супруг, отец, супруг перед Богом. Двадцать лет назад именно в этой церкви мы были соединены семейными узами. – Я знаю, я узнал вас. Вы дочь Феличани, плавильщика меди, жившего здесь неподалеку. Все так расхваливали набожность и страх перед Богом маленькой Лоренцы. Вам нужно выйти на праведный путь, которым вы долгие годы пренебрегали. – Но что я могу сделать? Он мой муж, и закон Божий, как и закон человеческий, предписывает мне всюду следовать за ним и повиноваться ему во всем. – Во всем, кроме того, что касается спасения вашей души. Самый легкий путь, который я мог бы вам посоветовать, это убежать и укрыться в каком-нибудь монастыре, но ваш долг – остаться с ним, всеми силами противостоять его дьявольскому делу… – Но что в моих силах? Он никогда не просит у меня совета… Я слишком слаба перед ним. Он имеет надо мной дьявольскую власть. – Мы поможем вам. Приходите сюда, как только вам потребуются силы и смелость для борьбы за обретение Бога, которого вы так обидели. Если ваш муж не поддается убеждению, то вы вправе искать более эффективной помощи. Сент-оффис помог вернуть разум многим закоренелым грешникам… – Сент… – Почему бы и нет, если это будет во благо человека, которого вы любите. Ведь вы любите его? – Я ненавижу его, я боюсь его! – Настоящее дитя церкви не должно бояться западни дьявола. Помните о моих словах и следуйте им, дитя мое. Вы можете постучать в эту дверь в любое время, днем и ночью. Скажите, что идете по делам пожертвований. Я не могу пока отпустить ваши грехи, но я буду молиться за вас, чтобы придать вам храбрости… Эти слова стучали в голове бедной женщины, и бессвязная молитва, обращенная ею к небу, была лишь выражением крайнего отчаяния. Чья-то рука легла ей на плечо, возвращая к реальности: – Закрываем, сеньора, время… Отсутствующим взором она посмотрела на церковного сторожа. Но так как он стал помогать ей подняться, она поняла, что нужно уходить. Опустив на лицо черную вуаль, быстро перекрестившись, она направилась к входу. Она поразилась тому, что на улице было еще светло, удушливая жара ударила ей в лицо. Она так долго жила на севере, что совершенно забыла зной римского лета. Солнце стояло высоко, и совсем не было тени, кроме как от стен старого дворца, возле которого дети играли в биту. Через площадь пастух гнал коз, играя на пиккола. Когда он прошел, Лоренца сошла с паперти и углубилась в дышащие жаром улицы. Со времени процесса о колье королевы, три года назад, судьба совсем не была к ним милосердной. Сначала они поехали в Лондон, но Калиостро был там слишком известен, и они отправились в Швейцарию, в город Биенн, где им оказал гостеприимство художник Лотербург. Но жена художника была чересчур красива, а ее муж почти так же ревнив, как Лоренца. Чтобы избежать кровавой развязки, вечные странники вновь отправились в путь, на этот раз в Экс-лэ-бэн (Савоя), затем были Турин, Ровередо, Треит. Повсюду Калиостро создавал свои знаменитые масонские ложи, главным предназначением которых было подорвать установленный порядок и религиозные принципы. И отовсюду он был выслан. Тогда они приняли решение обосноваться в Риме. Легко сказать: приняли решение, это было все равно, что отправиться в волчью пасть. Странная идея для чудотворца-атеиста, рассматриваемого всеми европейскими полициями как опасного смутьяна, поселиться в папском городе, распространявшем идеи, с которыми он боролся… Но Лоренца так просила, настаивала, угрожала уходом, что Джузеппе дал себя уговорить. Несмотря на превратности, пережитые вместе, ссоры, бурные сцены, он был сильнее, чем когда-либо, привязан к этой женщине. Годы, все большим грузом давившие на его плечи, превращали эту любовь в болезненную ревностную страсть… Маленький домик, в котором они жили, находился напротив пышного дворца Фариез и был далек от роскоши. Нынешняя жизнь совсем не походила на то, что было во времена улочки Сен-Клод, и деньги редко появлялись в их доме. Супруги Калиостро жили на средства братьев-масонов, ибо неисправимый Джузеппе и здесь начал с того, что вместе с своими соратниками создал в соответствии с выдуманными им египетскими обрядами ложу избранных. В Риме это было особенно опасно, так как, помимо чрезвычайно активной папской полиции, здесь существовала ложа Настоящих друзей, крайне засекреченная и очень могущественная. Когда Лоренца вернулась домой, сделав кое-какие покупки к ужину, она застала мужа, сидящим в маленькой гостиной на втором этаже в компании двух странных господ, ставших его обычными собеседниками. Одного из них звали Антуан Рулье. Это был капуцин по положению и революционер по духу, которого Калиостро сделал своим секретарем. Второму было лет пятьдесят, у него были хитрые, живые, как у мыши, глаза. Несмотря на слишком заметный горб, он был очень придирчив в одежде. Эту необычную личность звали Шарль-Авело де Лорас, он входил в Мальтийский орден и был его представителем на всех процессах, проходивших в Вечном городе. Жил он в мальтийском дворце и страстно желал стать посланником Великого учителя при Ватикане. Но сблизили трех мужчин скорее не философские идеи, а корыстные интересы. Лорас рассчитывал на связи, которые Калиостро мог сохранить с кардиналом Роханским, сосланным в аббатство Ля Шэз-Дие. Он хотел заручиться его поддержкой для получения желанного назначения. Великий учитель Мальты тоже был из Рохоша. Что касается Калиостро, то он подумывал о том, чтобы укрыться на Мальте, если земля Италии будет слишком жечь ему ноги, и провести там в мире и спокойствии остаток своих дней. И здесь Лорас мог бы ему очень помочь. Только монах-францисканец не преследовал личных целей. Когда Лоренца вошла, капуцин что-то писал под диктовку Калиостро, в то время как Лорас, откинувшись в кресле, потягивал белое вино Кастелли Романи. Они поднялись, приветствуя молодую женщину. Калиостро поцеловал жену, не замечая, что она не ответила на его поцелуй. – Что говорят в городе? – спросил он. Лоренца пожала плечами. – Новостей мало. Жара и эпидемия уничтожают стада скота в провинции. Сегодня утром из реки выловили труп связанного человека. Его лицо было изуродовано ножом, на груди у него висела табличка с масонской эмблемой… Калиостро слегка вздрогнул, но попытался улыбнуться. – Хм… У настоящих друзей тяжелеет рука? Возможно, это предатель… – Или противник! – спокойно заметил Лорас. – Они нас вовсе не жалуют, быть может это один из наших. – Во время ближайшего заседания мы посмотрим, все ли в сборе. Но положение усугубляется. Вы не получали корреспонденцию с Мальты, дорогой Лорас? – Пока ничего. Но не надо отчаиваться. Берберы постоянно совершают вылазки, и галерам церкви трудно пробиться сквозь них. В этих условиях почта могла задержаться. – Совершенно верно! Оставим пока это письмо, отец Рулье. Сегодня слишком жарко, чтобы заниматься делами. Не сыграть ли нам в трик-трак и не выпить бутылочку вина? Мужчины усаживались за игральный стол, когда колокольчик при входе резко зазвонил. Внизу раздался голос служанки, затем в комнату вбежал запыхавшийся молодой человек. Элегантный, но растрепанный костюм говорил о его сильном волнении. – Я только что с почты, – быстро проговорил он. – Есть новости из Франции. Очень важные новости для Свободы… – Что случилось? Говорите скорее! Запыхавшийся молодой человек был никто иной как маркиз Вивальди, новый сообщник Калиостро. Он рухнул в кресло, где недавно сидел Лорас, и налил себе большой бокал вина. Только когда вино было выпито до дна, он заговорил. – Народ Парижа взял Бастилию. Это произошло 14 июля. Коменданту отрубили голову, а крепость разрушили. Более того, депутаты третьего сословия заставили генеральные штаты образовать Учредительную ассамблею. Абсолютная монархия пала! Эта потрясающая новость была встречена бурей восклицаний. Только Калиостро молчал. С отсутствующим видом он следил через открытое окно за каретой, въезжавшей во дворец Фариез. Но для Лоренцы не осталась незамеченной его сдержанная улыбка. – Как, дорогой граф, – возмутился Лорас, – вы ничего не говорите по поводу этой величайшей новости? – Извините меня, мой друг. Наоборот, эта новость так меня взволновала, что я не нахожу слов, чтобы выразить мои чувства. Первые выступления народа, рвущего свои цепи, – это поистине захватывающее зрелище. Вивальди вскочил на ноги. – Нам нужно собрать братьев сегодня ночью, чтобы незамедлительно обсудить наши ближайшие действия. Этот ветер свободы может, если мы сможем использовать ситуацию, достигнуть наших краев… – Правильно, – сказал Калиостро, – соберем братьев сегодня ночью. – Тогда я побежал их предупредить… Молодой человек исчез так же быстро, как и появился, оставшиеся в комнате, низко склонившись к столу, начали горячие обсуждения. Взволнованные голоса становились все громче, когда вдруг Лоренца сказала резко и холодно: – Немного тише, господа, прошу вас, или дайте я закрою окно. Я заметила в углу площади фигуру человека, одетого в черное, который слишком интересуется нашим домом… Это имело магическую силу. Все замолчали… Калиостро вернулся домой поздно ночью. Но вместо того, чтобы подняться в свою комнату, по соседству с комнатой жены, он спустился в подвал, где у него была маленькая лаборатория. Здесь он готовил растирания, мази, элексиры, которые продавал своим клиентам, что давало им средства к существованию. Он готовил также приворотное зелье, довольно сомнительное, но приносящее хороший доход. Однако сейчас он спустился к своим колбам и ретортам не для работы, а скорее за тем, чтобы найти необходимый для размышления покой. Поглощенный навязчивой идеей, он вдоль и поперек мерил шагами комнату. Он был так поглощен своими мыслями, что не слышал шагов на лестнице, и заметил Лоренцу в белой ночной рубашке только тогда, когда она предстала перед ним. Она была так похожа на привидение, что казалась продолжением его грез, и он не выказал никакого удивления, увидев ее. – Ты не спала? Я думал, ты не слышала, как я пришел. – Я сплю очень чутко, а дверь так ужасно скрипит! Почему ты не идешь спать, Джузеппе? Ты работаешь? Но твои печи не зажжены… – Я не могу спать. Эта новость меня так взволновала, наполнила такой радостью, что мне с трудом во все верится. Дело мое принесло свои плоды, и даже раньше, чем я надеялся. Помнишь, когда мы покидали Париж, я адресовал французскому народу послание, в котором говорил о том, что проклятая Бастилия будет сметена с лица земли, а на ее месте разобьют площадь. Но я не думал, что жизнь так быстро докажет мою правоту. – Это так, – сказала Лоренца задумчиво. – Ты часто предсказывал события, и они происходили так, как ты предвидел. Но твои предсказания, Джузеппе, не касаются нас! Неужели ты не видишь пропасти, на краю которой мы стоим? – Я никогда не мог найти медиума для себя… Ты же знаешь, Лоренца, что здесь я не могу найти девственницы, которая мне необходима для предсказывания грядущих событий. Нужно, чтобы она была очень молодой и совершенно невинной, такой же восприимчивой, как малышка Латур в Париже. Но даже если мы найдем столь редкое создание, то в этом напуганном, ханжеском городе она не сможет ни на что решиться… – Замолчи, – требовательно оборвала его Лоренца. – Не оскорбляй тех, кто чтит закон Божий. Ты злоупотреблял терпением Бога своими магическими опытами, теперь он отобрал у тебя твое орудие. Будь осторожен, он больше не будет прощать… – Не говори глупости, Лоренца. Искать истину – вовсе не богохульство. – Но не твоими средствами!.. – В этих вопросах мы никогда не понимали друг друга, – вздохнул Калиостро, – наверное, мы так и умрем… Но сейчас, я клянусь, я имею в виду только нашу безопасность. С каждой минутой напряженность возрастает. Я чувствую, как следом за мной ходят шпионы, и сегодня ночью мы вынуждены были сократить заседание из-за подозрительных личностей, сновавших вокруг дома. – Быть может, было бы лучше навсегда уехать на Мальту? – Разрешение Великого учителя задерживается… и к тому же Мальта – это все-таки земли церкви. Будем ли мы там в безопасности. Сегодня вечером мне пришла в голову другая идея… – Что именно? – Почему бы нам не поехать во Францию? Отныне король не имеет никакой власти, у меня там много последователей. Я буду достаточно могущественным, чтобы остатки полиции могли докучать мне. Меня ждет, возможно, большая политическая роль в начинающихся народных волнениях… Чем больше я об этом думаю, тем больше склоняюсь к мысли, что в этом наше спасение. – Нет! Это восклицание вырвалось так неожиданно, что Джузеппе с удивлением взглянул на жену. – Почему нет? Во Франции я наверняка смогу быстро вернуть тебе ту роскошь, в которой мы жили. И даже, возможно, больше… – Нет, Джузеппе, я не хочу ехать во Францию. Я хочу жить здесь… или на Мальте. Франция скоро станет местом действия нечестивых событий, а я хочу спасти свою душу, ты слышишь, я больше не хочу участвовать в твоих сатанинских делах… – Опять! – усталым голосом молвил Калиостро. – Опять и всегда! Ты говоришь, что любишь меня, но ты делаешь все, чтобы разгневать меня. Ты всегда обманывал меня и обманываешь теперь… – Я клянусь тебе, что это не так! – Ты хочешь отобрать у меня покой, который я стараюсь обрести. – Несчастная, подумай о том, что покой, которого ты жаждешь, мы можем обрести здесь только в темнице замка Сен-Анж. Или на дне Тибра с камнем на шее. Да, я люблю тебя, и ты это знаешь. Но любишь ли ты меня, Лоренца? Лоренца медленно покачала головой. Глаза ее застыли, она смотрела на мужа, не видя его. – Нет, Джузеппе, я тебя больше не люблю. Ты вселяешь в меня ужас. Но я хочу спасти твою душу, это единственное, что имеет смысл. – Мою душу? Оставь ее в покое, – крикнул гневно маг. Мне не следовало привозить тебя сюда. Ты вновь оказалась во власти предрассудков твоего детства. – Во власти веры, да. И я хочу здесь остаться! – Тогда ты останешься одна! Я еду во Францию, без тебя… Она подошла к нему и взяла его за руки. – Несмотря ни на что, ты мой муж, Джузеппе, а я твоя жена. Я должна быть с тобой… Я поведу тебя туда, куда тебе следует идти, хочешь ты того или нет… Утренняя месса застала Лоренцу стоящей на коленях в исповедальне церкви Сан-Сальватор. – Он хочет уехать, отец. Он хочет уехать во Францию, страну, где пренебрегли Богом… – Любой ценой нужно его удержать… Франция идет по опасному пути. Если ваш муж увезет вас туда, то вы навсегда будете потеряны для Бога… и он вместе с вами. Но ведь он был в свое время выслан и не может вернуться во Францию без официального разрешения. – Вчера он мне сказал, что намерен просить разрешения у новой Учредительной ассамблеи. По его мнению, то, что он сделал для дела Революции должно служить ему рекомендацией и гарантией. Он уверен, что получит разрешение и будет благодарно встречен. – Я думаю, он ошибается!.. Следи за ним, дочь моя. Нельзя допустить, чтобы это письмо после того, как он его напишет, было отправлено. Кстати, мы так и не узнали, где проходят заседания этой проклятой ложи. Лоренца мрачно покачала головой. – Мне кажется, он мне не доверяет. Он мне так никогда этого и не сказал. Но я попробую еще раз… – Конечно, конечно, но главное – не допустить отъезда… Несколько дней Лоренца наблюдала за мужем. Но толи он еще не принял окончательного решения, толи выжидал, как будут развиваться события во Франции, только к этому вопросу он больше не возвращался и проводил все свое время за приготовлением фармасептических снадобий. Казалось, он полностью поглощен своей работой и даже во время визитов Лораса и супругов Вивальди разговор не касался политики, лишь самых общих вопросов, искусства, безобидных тем. Может быть эта столь непривычная для него сдержанность была плодом проявляемой осторожности. В самом деле, черные силуэты ближе к вечеру крадучись сновали около дома. Ночью движение теней на площади оживлялось. Лоренце трудно было сказать, собирается ли Калиостро с друзьями на заседание пресловутой Ложи. Она ничего не слышала и не видела. Отныне каждый вечер с заходом солнца Калиостро заканчивал прием, отсылал оставшихся больных и спокойно коротал время дома. После ужина он поднимался к себе и появлялся только утром. Лоренца никогда не слышала подозрительного скрипа двери, который мог бы выдать его уход. Ей было невдомек, что подвал их дома сообщался с подвалом соседнего, выходящего на тихую улочку. По этой улочке легко было ускользнуть от преследователей. Именно эта особенность оказала решающее влияние на Калиостро при выборе жилища… Приближалась осень. Капуцин-секретарь внимательно прочел письмо, исправил ошибки и отдал его Калиостро. – Вы думаете, что французская ассамблея пойдет вам навстречу? – Почему бы нет? Она не может не знать о той работе, которую я там проделал. Я мог не допустить скандала с колье, который нанес такой удар по престижу королевы, я мог бы нейтрализовать графиню де ля Мотт или донести на нее, я мог бы… не сводить ее с Оливией, которую я заметил из-за ее удивительного сходства с королевой среди огромного числа молоденьких девушек, посещавших королевский дворец. Я всегда был другом народа, к которому питал глубокое уважение. Вспомните, во время моего пребывания во Франции я вылечил 15000 больных и многих из них бесплатно. Нет, ассамблея не может отказать в возвращении такого человека, как я, кто еще в состоянии многое для нее делать. Вы думаете иначе? – Я думаю так же, и очень этого желаю, потому что хочу сопровождать вас. Но, дорогой друг, это письмо мне кажется опасным. А вдруг оно попадет в руки недоброжелателей. Вы подробно пишете о вашей масонской деятельности, о вашей роли в событиях Франции… – Поэтому оно не покинет меня, разве что попадет в самые надежные руки. Один из наших братьев завтра едет во Францию с официальной миссией, которая освобождает его от досмотра багажа. Он обещал захватить письмо. Завтра я ему его передам нашим обычным способом… Лоренца все слышала: она спряталась за платьями в шкафу, стоящем в малой гостиной. Сердце ее ушло в пятки, ведь она до сих пор так и не смогла узнать, как Джузеппе передает свои секретные послания своим соратникам. – Что вы будете делать до этого времени? – спросил отец Рулэн. – Письмо постоянно будет при мне. Этой ночью я хочу поработать в лаборатории и не буду ложиться спать. – Если я вам больше не нужен, я хотел бы уйти. Мне нужно навестить некоторых больных, я не могу пренебрегать этим. Затем я могу вернуться. – Это излишне… Спокойной ночи, мой друг, думайте о будущем. Скоро мы будем абсолютно свободны, и вы, и я, и счастливо заживем в свободной стране… Лоренца услышала, как мужчины спустились по лестнице, ведущей к выходу, затем она быстро выбралась из шкафа. Ей было жарко, несмотря на то, что из-за прохладной погоды в камине пришлось зажечь огонь, она чувствовала себя страшно усталой, почти больной. Во рту у нее был привкус горечи. Ей нужно было любой ценой завладеть письмом, которое муж положил к себе в карман. Но как, если он не собирался спать, а времени оставалось так мало? Все ее страхи, суеверные тревоги выкристаллизировались в это письмо, в этот клочок бумаги, означавший для нее возвращение в страну, которую она ненавидела, окончательный разрыв с тем, что она только начинала обретать, безвозвратный отход от церкви. Ее ограниченный ум был помрачен страхами, внушениями исповедником. Она пришла в полную растерянность и потеряла здравомыслие. Только одна мысль владела ею: заполучить письмо. Но как? На лестнице она столкнулась с Джузеппе. На голове у него была шляпа. – Я сейчас должен уйти, – сказал он, – мне нужно зайти к аптекарю Камиоди Фиори, но я долго не задержусь. Я поднимаюсь за плащом, на улице становится очень свежо. – Ты прав, – машинально ответила она. – Оденься потеплее. Когда дверь за ним закрылась, Лоренца еще долго стояла внизу лестницы, не зная, что предпринять. В этот момент из кухни вышла служанка. – У меня закончились свечи, дона Лоренца. Я хочу пойти к торговцу, но нет денег. Порывшись в кошельке, Лоренца протянула девушке деньги. Перед уходом служанка сказала: – Не могла бы, госпожа графиня, немного побыть на кухне. Я открыла вино и все приготовила к ужину, но мне бы не хотелось, чтобы поросенок подгорел на вертеле. – Я послежу, не волнуйся. Как только служанка ушла, Лоренца быстро оглядела кухню. Затем она зажгла огарок свечи и спустилась в подвал по винтовой лестнице. Через несколько мгновений она уже вновь была на кухне. Погасив свечу, Лоренца подошла к столу, где Джулия, так звали служанку, приготовила все для ужина. Она в нерешительности замерла, но тут ее взгляд упал на церковную репродукцию на стене, изображавшую ангела, разившего грешников своих огненным мечом. Она быстро вылила в графин с вином содержимое маленького флакончика, который держала в руке. Она потрясла графин. Вино слегка помутнело, затем вновь обрело прозрачность. Лоренца осторожно его попробовала и, не почувствовав никакого привкуса, поставила на место. Хлопнула входная дверь. Когда Джулия вернулась от лавочника, она застала хозяйку за приготовлением мяса к ужину. Полночь уже давно миновала, когда Лоренца, накинув на ночную рубашку плащ, осторожно спустилась по лестнице. Ночь была темна, но она не взяла свечи, чтобы служанка не заметила света. Подойдя к двери, ведущей в подвал, она осторожно открыла ее и долго прислушивалась. Снизу не доносилось ни звука, лишь слабый свет освещал винтовую лестницу. Взяв в руки башмаки, она спустилась на одну ступеньку, потом еще на одну. Ее босые ноги неслышно ступали по холодному камню. На середине лестницы до нее донесся раскатистый храп, и она быстро спустилась вниз. В центре лаборатории, рядом с догоравшей печью сидел Джузеппе. Он глубоко спал, облокотившись на руку. Эта картина окончательно вернула Лоренце смелость. Она подошла к мужу, быстро обыскала его карманы. На груди она нашла то, что искала… большое письмо, адресованное президенту Учредительной ассамблеи. С радостным возгласом она положила его в корсаж бегом поднялась по лестнице и хотела было выйти из дома. Но затем она направилась на кухню, нашла графин, в котором после джина еще оставалось немного вина. Джулия, наверняка, попробовала эти остатки. Опустошенный и тщательно вымытый графин был водружен на место. Окончательно успокоившись и не боясь быть услышанной, Лоренца низко опустила капюшон, завернулась в плащ и вышла из дому… Когда Калиостро очнулся от тяжелого сна, он не сразу понял, где находится. Поднеся руку к карману, он понял, что письма там больше нет, и его охватил страх. Его пронзила мысль о том, что кто-то проник сюда ночью, и со всех ног он бросился в спальню жены узнать, не слышала ли она что-нибудь. Но Лоренца, положив голову на руки, спала так хорошо, что он не решился ее разбудить. Ему даже не пришло в голову, что во всем виновата его жена. 27 декабря именем Его Святейшества Пия VI папская полиция арестовала Калиостро у себя дома и сопроводила его в замок Сен-Аиж. Маркизе Вивальди, находившейся в тот момент у Калиостро, удалось ускользнуть. Лоренца также была арестована, но отправлена в монастырь для того, чтобы окончательно вернуться на путь благочестия и добродетели. Калиостро поочередно оглядел трех судей, одетых в черное. Он внимательно следил за бумагой, которую держал в руках верховный судья. – Это письмо? Да, его диктовал я. Но как оно попало в ваши руки? Он говорил с трудом, отупев от многомесячного заключения в камере, куда не поступали ни воздух, ни свет, и которую заливали воды Тибра в период дождей, так как она находилась ниже уровня реки. Трудно было узнать в этом оборванном, исхудавшем, с лихорадочно горящими глазами узнике блистательного чудотворца с улицы Сен-Клод. Теперь это был жалкий, затравленный человек… Губы верховного судьи чуть заметно дрогнули, в его тусклых глазах вспыхнули отблески горящих свечей. – Нам его передала ваша жена. Вашу жену возмущали ваши дела, и она хотела спасти свою душу… – Моя жена? Казалось, что он потерял способность понимать что-либо, он беспрерывно повторял это слово, словно хотел понять его смысл. Неожиданно Калиостро разразился громким, сумасшедшим смехом. Этот смех никак не кончался, наводя на стражников ледяной ужас… Смертная казнь, к которой был приговорен Калиостро, была заменена на пожизненное заключение. Узника поместили в папскую крепость Сан Лео, недалеко от Витерба. Это была жуткая тюрьма, настоящее огромное гнездо, расположенное на скалистом пике, камеры которой кишели насекомыми. Крестьяне в страхе далеко обходили это место. Поздней ночью припозднившийся крестьянин, проходя у подножия замка, мог слышать крики, рычание, неистовый смех, который сменяли рыдания. Иногда в этих звуках можно было с трудом различить женское имя. Надвинув шапку на уши и опустив глаза, крестьянин прибавлял шаг и быстро крестился. Придя домой, он шептал жене, чтобы не слышали дети. – Я опять слышал крики этого сумасшедшего колдуна… Перекрестившись, в свою очередь, жена замечала: – Святая мадонна! Когда же он кончит кричать? Крики смолкли летней ночью 23 августа 1795 года. Калиостро маг, колдун, якобы познавший секрет вечной жизни и молодости, умер. |
||
|