"Дэниел Худ. Дракон Фануил (Лайам Ренфорд #1)" - читать интересную книгу автора

небольшое заведение, где хозяйничала капитанская вдовушка, и та с радостью
согласилась сдать Лайаму мансарду - самое большое из имевшихся у нее
помещений.
Лайам одолел пять пролетов шаткой лестницы, проклиная свой
необдуманный выбор жилья, затем - уже при входе в мансарду - стукнулся
головой о низкую притолоку и громко выругался еще раз. Мансарда, в которой
обитал Лайам, была длинной - она тянулась на всю ширину фасада, - с низким
потолком и единственным окошком в торце, возле которого Лайам поставил
дешевенький стол. Если не считать соломенного тюфяка и окованного железом
сундука, стол и прилагавшийся к нему стул были единственными предметами
меблировки. На остальном пространстве были в беспорядке разбросаны книги и
стопки бумаги. Лайаму вспомнилось, какое впечатление они произвели на его
квартирную хозяйку.
- Так вы человек ученый, сэр? У нас тут еще никогда не
останавливались ученые, - произнесла она уважительно, но голос ее был
чересчур сладок.
Большинство книжных страниц не было даже разрезано, а листы бумаги
сверкали девственной чистотой, но хозяйка этого не замечала. Лайаму
сделалось любопытно, умеет ли госпожа Доркас читать. Впрочем, подумав, он
решил, что столь почтенной матроне излишняя грамотность, возможно, и ни к
чему.
После нескольких неудачных попыток Лайам в конце концов зажег свечу
и, скинув плащ, уселся на стул. Тот зловеще затрещал под его весом. Лайам
хотел было взяться за работу, но почти сразу отказался от этой затеи -
слишком уж болела голова. Вместо того он засмотрелся на оконное стекло,
покрытое дождевыми потеками, и вознес благодарственную молитву всем богам
разом за то, что они не позволили крыше протечь, и отдельно - тому богу,
который хранил его по дороге домой.
- Больше никакого вина! - пробормотал он, царапая ногтем корешок
одной из лежавших на столе книг. - Пора объявить перерыв.
Пламя оплывающей свечи заколебалось от дуновения сквозняка,
сочащегося сквозь щели оконной рамы. Лайам пошевелился и задул свечу. Он
разделся в темноте, бросил на пол промокшие брюки, сапоги и тунику и
забрался под два мягких одеяла. Дождь еще некоторое время громко барабанил
по крыше, и Лайам надеялся, что ему удастся уснуть под эту монотонную
стукотню. Но внезапно стук дождя смолк, и наступившая тишина показалась
Лайаму оглушительно громкой.
Провалявшись около часа и так и не отдохнув, Лайам в конце концов
сдался, поднялся с тюфяка и разыскал в темноте свечу. Когда огонек осветил
мансарду, Лайам отпер сундук ключом, который всегда носил на шее, и
переоделся в сухое. Затем он пошел было к двери, но тут же вернулся, чтобы
развесить мокрую одежду на деревянных колышках, вколоченных в щели стены.
Дождь почти стих, но в сточных канавах все еще журчали потоки воды,
да и небо до сих пор не очистилось. Выйдя на улицу, Лайам остановился в
раздумье. Он и сам толком не знал, куда собирается идти. Можно было,
конечно, просто побродить по пустынному городу, но городская стража
смотрела на это неодобрительно. А кроме того, в Саузварке не имелось
ничего такого, чем стоило бы любоваться в ночные часы.
Он стал прикидывать, не навестить ли ему своего единственного
здешнего друга, но заколебался - не слишком ли поздно?