"Василий Федорович Хомченко. Следы под окном (Повесть) " - читать интересную книгу автора

давай сосать у матери сиську.
Цезик вытащил из кармана записную книжку, начал записывать.
- Интересно, интересно, - крутил он головой, - где-нибудь можно
использовать.
- Гонораром со мной поделитесь, - пошутил Зимин.
Пообедав, они вчетвером прогулялись вдоль озера, поговорили и
разошлись по комнатам на тихий час.
- Ну, Алена, ты адвокату определенно понравилась, - категорично
заключила Валерия Аврамовна, когда они закрыли дверь своей комнаты.
- Да что вы, - смущенно возразила Алена, - он просто вежливый человек.
- Не выпускай его, послушайся меня. А я возьмусь за Цезика. Расшевелю
его.
Алена хотела сказать, что Цезик, пожалуй, молод для Валерии, да
вспомнила, что и она намного моложе Аркадия Кондратьевича, и промолчала.
"А, - подумала она, - все это пустое. Лишь бы время провести".
- Нам повезло, - не умолкала Валерия, - наши мужчины не пьют. Теперь
ведь, когда знакомятся с женихом, чем интересуются? Не тем, каков он -
красивый или некрасивый, любит или не любит, а пьет жених или не пьет. Вот
времена наступили.
- Я бы не сидела вековухой, - призналась Алена, - женихи находились,
да все пьяницы. А с ними жить - горе пить. Лучше уж одной.
- Таким и море по колено, - тяжело вздохнула Валерия, вспомнив про
своего мужа. - И сколько ж их утонуло в этом море!
- Ой, и утонуло... А все-таки жаль их. Идешь, а он, бедняга, лежит,
как мертвый, шевельнуться не может.
- Жалела и я раньше, а теперь травила б, как клопов.
Алена засмеялась, вспомнив случай, рассказала соседке:
- Зимой как-то шла я с работы, темно уже, а пьяный лежит - на снегу,
без шапки. Мороз крепчает, замерзнет, думаю. Подняла его, посадила, шапку
надела. А он глаза продрал да - цап меня за грудь. Я ему как врежу по щеке
и бежать.
Вот так поговорили они на эту неожиданно возникшую тему, будто не было
больше о чем говорить, и улеглись в кровати. Валерия сразу заснула, а
Алена, хоть и устала за дорогу, так и не смогла задремать. Лежала,
перебирала в памяти, до малейших подробностей, все, что было в дороге и что
произошло тут, в этот первый санаторный день. Когда закрывала глаза,
мерещился стук колес, приглушенная беседа попутчиков, выплывали лица людей,
встреченных в санатории.
"Хорошо мне тут будет, - пришла она наконец к отрадному заключению. -
И люди возле меня хорошие. Очень хорошие".
И начались для Алены санаторные дни, безмятежные, беспечные, когда с
утра человека ждут одни приятные обязанности - не пропускать процедуры, не
опаздывать в столовую, ложиться спать в определенное время. Все прежние
заботы, связанные с работой и домашними делами, забылись, ни разу Алена о
них не подумала, как ни разу не вспомнила, что на ее маленьком огородике
возле хаты пора сеять морковь, укроп, петрушку, сажать чеснок. Все это
будто вычеркнулось из памяти, и думать не хотелось, даже противно было об
этом думать.
Процедур ей было назначено немного: хвойно-желудочные ванны,
кислородный коктейль, массаж плеча - рука побаливала. Не жизнь, а малина,