"Виктория Холт. Павлинья гордыня" - читать интересную книгу автора Никто в доме не произносил моего настоящего имени, но в разговорах с
самой собой, которые происходили постоянно, я называла себя экзотически - Опал. Меня слишком часто оставляли одну, а это способствовало тому, что детские впечатления окутала завеса тайны, через которую я никак не могла проникнуть. Няня Мэдди изредка зажигала лучик знания в этом тумане, но его тусклый блеск не вносил полной ясности, а только больше запутывал все. Почему мне дали столь странное имя, а теперь не хотят называть им? Матушка всегда казалась мне староватой и родила меня, разменяв пятый десяток. Сестра Мириам была на пятнадцать лет старше, а брат Ксавьер - почти на двадцать. Они никогда не относились ко мне как к младшей в семье. Постепенно Мириам взяла на себя роль гувернантки, поскольку нанять учительницу со стороны не позволяли средства. Кстати, в детстве мне больше всего запомнились разговоры о бедности, которые постоянно велись в доме. Я слышала бесчисленное количество раз о том, как славно жилось раньше. Мама не переставала повторять, что мы неумолимо скатываемся в тески нищеты. Бедный папочка тоскливо кривился, когда она заводила излюбленную песенку о добрых старых временах, огромном штате слуг, великолепных балах и роскошных банкетах. Однако в замке Дауэр всегда хватало еды, Джармэн ухаживал за садом, а Мэдди выполняла работу по дому, так что назвать нас нищими, как мне казалось, было бы трудно. Поскольку мама сильно преувеличивала наше бедственное финансовое положение, наверное, она неимоверно приукрашивала и былые богатства. Во всяком случае, мне казалось, что рассказы о праздниках и приемах рождены ее врея в Оуклэнд Холл приехали гости. На другой стороне ручья стало шумно. Люди собирались на охоту. Страшно хотелось, чтобы меня тоже пригласили в огромное имение. Так интересно осмотреть замок изнутри. Зимой, когда дубы стояли голые, я видела серые каменные стены, и они словно притягивали меня. Извилистая дорога тянулась с полмили, но с нее замка не рассмотришь. И тогда я торжественно поклялась себе, что когда-нибудь я перейду через ручей и, набравшись смелости, проберусь к дому. А пока приходилось заниматься с Мириам, весьма посредственной, нетерпеливой учительницей. Тогда сестре, высокой бледнолицей женщине, было лет двадцать пять. Знавшая "лучшие времена" и теперь недовольная жизнью, она частенько смотрела на меня с откровенной ненавистью. Разве могла малышка испытывать родственные чувства к такому человеку? В тот день, когда гости Оуклэнд Холла поскакали на охоту, я, услышав топот копыт, бросилась к окну. - Джессика! - воскликнула Мириам. - Зачем ты это сделала? - Я только хотела посмотреть на всадников, - оправдывалась я. Она грубо схватила меня за руку и оттащила от подоконника. - Тебя могут заметить, - шикнула она так, словно я достигла последней степени деградации. - Ну и что?! - не унималась я. - Они уже видели меня вчера. Кое-кто поздоровался, а другие помахали руками. - Не смей с ними разговаривать, - грозно приказала сестра. - Почему? |
|
|