"Репутация леди" - читать интересную книгу автора (Берд Николь)

Глава 1

Боль пронзила висок словно кинжалом…

Она накатывала волнами, да такая сильная, что Мэдди почти теряла сознание. Тошнота подступала к горлу, и приходилось бороться за каждый глоток воздуха.

Мэдди надеялась, что, до того как она потеряет над собой контроль, удастся добраться до дома, но с каждой минутой слабела все больше. Спотыкаясь, она шла по заросшей травой тропинке, петлявшей между деревьями, пока дорогу не преградила опустившаяся почти до земли большая ветка. Мэдди с трудом ее отвела, и взору предстала заброшенная беседка. Ее остов четко вырисовывался на фоне темнеющего неба. Беседка возвышалась в центре луга, куда теперь лишь изредка наведывались зайцы или олени.

Как она могла забыть об этой полуразрушенной беседке? В более счастливые времена они с сестрами частенько сюда приходили с корзинками, наполненными сандвичами, ягодами и бутылками лимонада, и устраивали пикники.

Теперь от беседки осталась лишь чудом сохранившаяся крыша. Но она могла укрыть Мэдди от проливного дождя, от которого насквозь промокло легкое муслиновое платье. Впрочем, промокшего платья Мэдди не замечала, потому что боль в висках пересиливала все остальное. Мэдди покачнулась и почти рухнула на холодные поломанные плиты пола.

Сколько пройдет времени, пока ее хватятся и начнут искать? Отец предупреждал, чтобы она не ходила одна, без сопровождения, гулять в лес и на вересковую пустошь, но теперь, когда в доме осталось так мало слуг, Мэдди подумала, что у них и без нее много работы…

О! Как же болит голова!

Она обхватила голову руками, стараясь унять страшную муку, но боль не проходила, а, наоборот, все усиливалась. Господи, ну зачем она решила пойти сегодня в деревню? Почему именно сегодня стала жертвой своего недуга?

Все плыло перед глазами. Боль не отпускала. Легче умереть, чем терпеть такие мучения…

Сжавшись в комок, Мэдди подумала об этом и… потеряла сознание.

Первые капли дождя застали его, когда он отъехал от деревни всего на несколько миль. Надо было там заночевать, подумал Эйдриан. Но он не нашел в деревне ни одной приличной гостиницы, да и времени у него в запасе было не много. Надо оторваться от убийцы, который обладал сверхъестественной способностью неизменно нападать на след и гнаться по пятам, как бы Эйдриан ни старался от него скрыться.

Нет времени… Неплохая шутка. Подходящая эпитафия для надгробного камня на могиле.

Губы искривились в улыбке, больше похожей на гримасу. Тот, кто в последний раз улыбнулся ему в ответ, теперь покоится под мраморной плитой – возможно, с миром, но и с его, Эйдриана, пулей в груди.

Эйдриан продолжает жить с осколком его пули.

Странные штуки эти дуэли. Они так легко обрывают жизнь.

Однако жалость к самому себе была в данном случае непозволительной роскошью, тем более что и на нее у него времени не было.

Он взглянул на низкое, затянутое тучами небо. Пройдет еще несколько минут, и начнется дождь. Не просто дождь, а ливень. Словно в ответ на его мысли несколько тяжелых капель упали налицо. Эйдриан поднял воротник, надвинул пониже шляпу и приготовился к долгой и весьма неприятной дороге.

Однако огромный жеребец, отличавшийся скверным нравом, видимо, решил по-своему. Фыркнув, он нырнул в лес, поднимавшийся вдоль узкой дороги.

– Какого черта?

Эйдриан натянул поводья и попытался вернуть коня на дорогу, но было уже поздно. Этим животным вдруг овладел дьявол, такое с жеребцом иногда бывало. А может быть, ему просто не нравился проливной дождь.

– И почему тебе взбрело в голову, что эта дорога ведет к конюшне, дурачок? – спросил Эйдриан, будто конь мог ему ответить. Но самым странным было то, что жеребец время от времени бывал прав, выбирая правильную дорогу, когда его хозяин сбивался с пути.

Спустя несколько минут Эйдриан понял, что они едут по узкой, но хоженой тропе. Может быть, она приведет их к чьему-то дому и конюшне?

Если этот парк принадлежит какому-нибудь джентльмену, то его дела, по-видимому, не слишком хороши, подумал Эйдриан. Все так запущено…

И в этот момент он увидел признаки какого-то жилья. Домик прислуги? Нет, для этого он слишком мал. Подъехав ближе, Эйдриан обнаружил, что это всего лишь полуразрушенная беседка, где можно укрыться от солнца в погожий летний день. Сейчас оставалась лишь крыша, но под ней можно было спастись от дождя. Конь снова стал послушным и рысцой направился к беседке.

Эйдриан спешился и завел коня под крышу. Достав из-под седла попону, он накинул ее на коня, а потом насыпал в торбу горсть овса из седельной сумки. Только после этого Эйдриан обернулся и увидел лежавшего в тени беседки человека.

– Боже милостивый! – воскликнул он. Привязав коня к дальнему столбику беседки, Эйдриан решил посмотреть, кто же лежит на полу.

Это была молодая девушка. Ее насквозь промокшее муслиновое платье прилипло к телу – весьма привлекательному, как он не преминул заметить. Золотистые каштановые волосы мокрыми прядями облепили лицо – она, видимо, попала под дождь, глаза закрыты.

Может быть, она ранена?

Она лежала на боку, свернувшись калачиком, как младенец. Что-то в этой позе, а может быть, в выражении страдания на ее лице заставило его сердце сжаться. Она выглядела такой хрупкой, такой уязвимой и беспомощной. Щеки были мокрыми то ли от дождя, то ли от слез.

Что же с ней случилось?

Она была очень бледна. Он наклонился и дотронулся до ее руки. Рука оказалась холодной как лед.

Неужели она мертва?

Он был слишком встревожен, чтобы думать о приличиях, и приложил руку к ее груди, надеясь услышать биение сердца, и почувствовал безмерное облегчение, обнаружив, что сердце бьется ровно, что она дышит.

В другое время, если бы эта девушка чувствовала себя хорошо и захотела бы пофлиртовать, он не убрал бы руку с ее груди, но незнакомка была больна, а он не знал, что явилось причиной такого ее состояния. Одно было ясно – ей не следовало лежать на холодных плитах в мокром платье. Какими бы ни были ее болезни, их станет еще больше, если он ей не поможет, – у нее будет воспаление легких, и она умрет от застоя крови и лихорадки, как когда-то его мать.

Он не имел ни малейшего представления, где дом незнакомки. Он мог бы проехать дальше по тропе и найти более подходящее укрытие или вернуться в деревню, но солнце уже опустилось, стало быстро холодать. Нельзя оставлять ее одну в этой заброшенной беседке.

Поразмыслив всего минуту, он принял решение. Он подошел к своему коню и, усмехнувшись, стащил с него попону:

– Прости, старина, ей она нужнее.

Стряхнув попону, Эйдриан расстелил ее на полу беседки.

Потом расстегнул пуговицы на платье незнакомки – у него в этом деле была кое-какая практика, хотя еще и не приходилось раздевать женщину, не получив на то ее разрешения. Осторожно приподняв незнакомку, он начал стягивать с нее платье. Мокрая ткань плохо поддавалась, так что ему даже пришлось оторвать один рукав, но, в конце концов, платье было снято. Потом он обнаружил, что и сорочка была мокрой, и с безжалостной решимостью, которую признавали за ним и друзья, и недруги, снял и сорочку, и все остальное.

В голубоватом свете сумерек ее тело, бледное, как алебастр, было прелестно. Эйдриану пришлось глубоко вдохнуть, чтобы обуздать прилив страсти, который грозил захлестнуть его.

Черт побери, как она прекрасна!

Он очень осторожно переложил незнакомку на попону, снял с себя пальто и накрыл ее. Он надеялся, что это поможет ей немного согреться и вернуться к жизни.

Он присел рядом и, взяв ее руки, которые по-прежнему были ледяными, стал тереть их, пытаясь согреть.

– Проснись, – сказал он ей на ухо. – Ты должна бороться.

Она была похожа на нимфу из сказки, про которую ему часто рассказывали в детстве, – такая хрупкая, такая изящная рядом с его мощной фигурой. По иронии судьбы, он никогда еще не чувствовал себя таким здоровым и полным жизни.

Он растирал ее руки, плечи, удивляясь, какой чистой и нежной кажется ее кожа… А ее тело… нет, она беспомощна и полностью в его власти, и он даже в мыслях не может посягнуть на нее.

Сейчас не время для праздных фантазий, говорил он себе. Он должен помочь ей пережить тяжкое испытание, которое ей, видимо, уготовила жестокая судьба.

– Живи! – пробормотал он, наклонившись к незнакомке.

Она сделала более заметный и глубокий вдох, вселив в него надежду.

– Останься со мной. Останься со мной, безымянная леди. Если мне удастся тебя согреть…

Она все еще была холодной, особенно руки и ноги, которые с самого начала были ледяными, как у трупа, словно могильный холод уже заявил на нее свои права. Нет, он ни за что этого не допустит!

Он все продолжал растирать ее руки – нежно, но настойчиво, стараясь согреть их хотя бы немного. Однако солнце уже скрылось за горизонтом, воздух стал холодным, все, казалось, было против него.

Эйдриан стиснул зубы. Он почувствовал, что и его стал пробирать холод. Но ведь он не промок, как эта девушка, которая лежит на холодных плитах…

Он не сдастся! Что бы такое сделать, чтобы она согрелась?

Может, разжечь костер?

Но деревья и кусты вокруг были мокрыми, дождь хлестал не переставая. Вряд ли он найдет хотя бы одну сухую ветку, да и времени ходить в темноте и искать что-либо походящее для костра у него нет.

Что же еще он может сделать?

Взять ее на руки, сесть на коня и поехать за помощью? Но как удержать ее, сидя на норовистом коне? Эйдриан отмел эту идею как дикую и неосуществимую.

Но надо же что-то делать! Он согреет ее, даже если ему придется содрать собственную кожу!

Безумие этой мысли заставило его улыбнуться. Не задумываясь о том, правильно ли он поступает, Эйдриан опустился на пол рядом с девушкой, обнял ее и прижал к себе ее голое тело.

Она не сопротивлялась.

Она была воплощением женственности. Ее груди были мягкими и округлыми, и ему хотелось обнять их ладонями и ласкать. Он с большим трудом отогнал от себя эти мысли.

Он не может воспользоваться ее бессознательным состоянием. Но Господи, как же трудно прижимать ее к себе, чувствуя это изумительное обнаженное тело…

Надо гнать от себя эти мысли. Ведь она не чувствует, что он ее обнимает. А он только хочет ее согреть, уберечь от болезни и смерти. Пот выступил у него на лбу и верхней губе, и Эйдриан постарался сосредоточиться на лице девушки, на тонких голубых венах у нее на висках.

– Ты так прекрасна, – тихо сказал он. – Если бы я мог начать ухаживать за тобой как положено… Если бы я встретил тебя до того, как отправился в этот путь навстречу смерти…

Она открыла глаза.

Они были такими же прекрасными – зелеными с золотыми искорками. Она моргала длинными ресницами, словно не верила тому, что видит.

Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга. Эйдриан по-прежнему прижимал ее к себе, полностью осознавая, что держит в объятиях незнакомую девушку в заброшенном месте, которое уже почти полностью окутал туман. Но что почувствовала она, когда очнулась и увидела себя в объятиях мужчины?

– Не оставляйте меня, – еле слышно прошептала она.

– Не оставлю. Не бойся, – быстро ответил он. – Я только…

Но она снова провалилась в забытье так же быстро, как пришла в себя. Эйдриан вздохнул. В нескольких шагах от него фыркнул конь.

– А тебя не спрашивают! – огрызнулся Эйдриан. – Она, по крайней мере, жива. Если только я ее не напугал до смерти.

Однако он чувствовал, что ее тело понемногу теплеет и оживает. Возможно, он ее напугал, но сейчас от нее не отступит. Уже наступила ночь, было холодно как никогда, и он не допустит, чтобы она снова замерзла. Если она опять очнется и возмутится его неджентльменским поведением, он ей все объяснит. А пока…

Он не хотел ее отпускать!

Сколько прошло времени с тех пор, как он обнимал женщину? Такую женщину, черт побери!

Она лишь взглянула на него – ему не удалось понять выражение ее глаз, – но как же ему захотелось убедить ее остаться с ним, позволить ему узнать ее ближе… и не расставаться до тех пор, пока она сама этого не пожелает!

А пока он хотел только одного – обнимать ее и крепко прижимать к себе.

Дождь барабанил по крыше беседки, ветер раскачивал ветви деревьев, конь стучал копытами и фыркал, выражая неудовольствие отсутствием убежища и приличного корма. Туман окутывал болота вокруг редкого лесочка, так что дальнейший путь – даже если бы Эйдриан решился продолжить свое путешествие – становился слишком опасным. Ему и так пришлось бы где-то остановиться. Но разве можно было предугадать, что встретится такое?

Эйдриан еще крепче, стараясь передать ей все свое тепло, прижал к себе девушку, имени которой не знал, и стал дожидаться рассвета.

Он долго лежал неподвижно, боясь расслабиться и разжать руки, прижимавшие незнакомку. Но сон все же его сморил.

Когда небо стало светлеть и в лесу подали голоса первые птицы, Эйдриан открыл глаза.

Он по-прежнему прижимал девушку к себе – правда, одной рукой. Она спала, но дыхание стало ровнее, она немного придвинулась к Эйдриану и легла щекой на его грудь. Пальто чуть сползло, обнажив голое плечо. Он протянул руку, чтобы получше укрыть ее.

А когда поднял взгляд, то увидел сквозь поломанную решетку беседки три пары удивленных глаз.