"Виктория Холт. Сестры-соперницы [love]" - читать интересную книгу автора

Если была хорошая погода, мы выезжали в луга и там угощались холодной
птицей и кушаньем, которое мы называли "Западный торт", - пирожными с
фруктами по сезону (в нашем случае с клубникой), со взбитыми сливками или
кремом сверху - ни с чем не сравнимое лакомство. Конечно, случалось, что
праздник приходился на непогожий день, и тогда, конечно, соседи, пришедшие
в гости, приглашались в дом, где мы играли в жмурки или искали спрятанную
туфлю, а потом, переодевшись, разыгрывали шарады или те пьесы, которые
видели в рождественские праздники в исполнении странствующих актеров.
Какой бы ни была погода, мы с нетерпением ожидали дня рождения, и я
всегда говорила Берсабе, что если уж у нас один праздник на двоих, то его
нужно отмечать особенно торжественно.
В этот день погода была прекрасной, мы поехали в луга, и к нам
присоединилась молодежь из Кролл-мэнора и Трент-парка. Мы играли в мяч, в
кайлес, где нужно сбивать кегли битой или мячом, а потом в прятки, причем
Берсабу никак не могли найти и уже стали беспокоиться, поскольку наша
матушка всегда боялась, что с нами что-нибудь случится. Мы искали Берсабу
целый час, и, наконец, сестра сжалилась над нами. Узнав о том, как
тревожилась мать, она расстроилась, но я, так хорошо знавшая ее,
подозревала, что внутренне она была удовлетворена. Берсаба, по всей
видимости, часто желала удостовериться в том, что мы нуждаемся в ней.
Все вместе мы отправились домой, в Тристан Прайори, и там продолжали
игры и застолье. Лишь перед наступлением темноты явились слуги из
Кролл-мэнора и Трент-парка, чтобы проводить наших гостей домой. Мы решили,
что на этом торжества завершились. Но оказалось, что это не так.
К нам в комнату зашла мать. Мы с Берсабой жили вместе, и иногда мне
приходило в голову, что раз мы уже подросли, нам неплохо бы иметь
отдельные спальни (в Тристан Прайори было множество комнат), но я ждала,
что первой поднимет вопрос об этом Берсаба, а она, видимо, ждала
инициативы от меня, и все шло по-прежнему.
Мать была настроена весьма серьезно. Она села в большое резное
кресло, в котором мы с Берсабой в детстве устраивали возню. Это было
чудесное кресло с ручками в виде грифонов, мы всегда чувствовали себя
более уверенно, сидя в нем, и потому каждая из нас старалась первой занять
любимое место. Теперь в кресло села мать, устремив на нас добрый взгляд,
который я тогда считала совершенно естественным и о котором позже
вспоминала с грустью.
- Семнадцать лет, - сказала она, - это поворотный пункт. Понимаете,
вы больше не дети...
Берсаба сидела, не шелохнувшись, сложив руки на коленях. Она была
тихоней. Вряд ли это можно было сказать обо мне. Я часто удивлялась тому,
что люди путали нас. Хотя внешне мы выглядели одинаково, внутренне мы были
настолько разными, что это должно было ощущаться.
- В следующем году, - продолжала мать, - вам исполнится восемнадцать
лет. День рождения мы будем отмечать по-другому. Он будет более взрослым и
игр, как сегодня, уже не будет.
- Я полагаю, мы устроим бал, - сказала я, не в силах скрыть свое
волнение, поскольку танцевать я любила и умела.
- Да, и там будет много новых людей. Я разговаривала об этом с вашим
отцом, когда он приезжал домой в последний раз, и он согласился со мной.
Я лениво размышляла над тем, были ли случаи когда они в чем-то не