"Виктория Холт. Римский карнавал [И]" - читать интересную книгу автора

характеру Лукреция отличалась спокойствием, была готова с чем угодно
согласиться, и только испытывала радость, когда ей удавалось сделать
что-то приятное окружающим, и в этом отношении совершенно не походила на
своих юных родичей. Жизнь Чезаре и Джованни омрачалась их взаимной
ревностью; Лукреция не знала подобного чувства. Она была королевой
детской, уверенная во всеобщей любви к себе. До пятого года жизни девочка
оставалась в своем замкнутом мирке, который окутывал ее, словно уютный
мягкий кокон. Но потом появился первый признак того, что жизнь не так
проста, как казалось ей, и не всегда будет протекать безмятежно и приятно.
Прежде всего она заметила возбуждение на улицах. Множество людей
проходили по мосту в обе стороны. Каждый день в Рим верхом на мулах
въезжали кардиналы со своими свитами. Вокруг стояли небольшие группы
людей; некоторые разговаривали спокойно, но другие гневно жестикулировали.
Весь день она прождала дядю Родриго, но он так и не пришел.
Когда в детской появился Чезаре, она подбежала к нему и схватила его
за руки, но и брат изменился - казалось, она не привлекает его, как
прежде. Он прошел на балкон, она терпеливо стояла рядом, словно маленький
паж, покорно ожидающий его распоряжений; но он молчал, наблюдая за толпами
людей на улицах.
- Дядя Родриго не придет к нам, - задумчиво произнесла она. Чезаре
тряхнул головой:
- Не придет, сестренка. Во всяком случае, сегодня.
- Он заболел?
Чезаре лениво улыбнулся. Она видела, как он сжал кулаки, лицо
напряглось, как было всегда, когда он сердился или принимал какое-то
решение.
Она поднялась на ступеньку, позволявшую ей стать вровень с ним, и
приблизила лицо вплотную к нему, чтобы лучше видеть выражение его глаз.
- Чезаре, - сказала она, - ты сердишься на дядю Родриго?
Чезаре обхватил ее шею сильными руками: ей было немножко больно от
такой шутки, но она ей понравилась, потому что Лукреция знала, что
означает этот жест: смотри, какой я сильный, смотри, я могу причинить тебе
боль, маленькая Лукреция, если только захочу, но я не стану этого делать,
потому что ты моя младшая сестренка и потому что я люблю тебя, а ты любишь
меня.., больше всех на свете.., сильнее, чем мать дядю Родриго, и конечно,
сильнее, чем Джованни.
И когда она начала вырываться и на лице ее появилось выражение
страдания от боли - совсем немножко, - это надо было понимать так: да,
Чезаре, брат мой, я люблю тебя больше всех на свете. Он понял, и пальцы
его разжались.
- На дядю Родриго нельзя сердиться, - ответил ей Чезаре. - Это было
бы глупо, а я не глупец.
- Конечно, Чезаре, ты не глуп. На кого же ты сердишься?
Он покачал головой:
- Нет, сестренка, я радуюсь.
- Скажи мне, почему.
- Ты еще совсем ребенок. Что можешь ты знать о том, что происходит в
Риме?
- А Джованни знает? - В свои пять лет Лукреция уже овладевала
секретами дипломатии. Прекрасные голубые глаза она опустила вниз, чтобы не