"Коре Холт. Конунг: Человек с далеких островов ("Конунг" #1) " - читать интересную книгу автора

С тех пор он ходит по стране, ищет того или тех, кто совершил это
злодеяние, и если встретит их, то простит. Гаут твердо верит, - и эта вера
внушает мне уважение, хотя иногда возбуждает и злобу, - что если он встретит
и простит своих обидчиков, у него на месте обрубка снова вырастет рука.
Может, он слышал историю об одном святом, которому Господь вернул
отрубленную руку. Гаут верит, что святая милость распространится и на него,
и в этом его единственная гордыня. Он бывает повсюду.
Он здесь.
Сегодня вечером он пришел ко мне и сказал:
- Господин Аудун, я скиталец, я видел всю страну, и людей, и женщин,
которые плакали. Разрешишь ли ты мне пойти и попросить у нее прощения?
- Не понимаю, о ком ты говоришь?
- Ты ударил ее, но я чувствую, что она готова простить тебя...
Я посмотрел на него, потом плюнул ему в лицо: у него странное лицо, на
нем видны следы многолетних страданий и в то же время - горячая готовность
принять на себя чужое горе. Я взял обрубок его руки и поцеловал его:
- Ступай к ней и попроси у нее прощения, - сказал я.
Усадьба Рафнаберг лежит на горе, отсюда виден весь фьорд. Сейчас осень,
прошло восемь дней после праздника Перстня *, который отмечается в честь
того события, когда кровь Господа нашего Иисуса Христа была привезена в
перстне из Йорсалира ** в Нидарос ***. До ближайших соседей отсюда далеко,
нас окружает лес, но кто скрывается там в лесу? Кроваво-желтым кольцом
окружает он Рафнаберг, по вечерам хорошо сидеть у очага, попивая понемногу
из моего кубка, и кожаный мех, который сопровождает меня во всех поездках,
постепенно пустеет.
______________
* Праздник Перстня отмечается 12 сентября. В средневековье был местным
Нидаросским праздником, отмечавшимся в память о том, что в 1165 г. в церковь
Христа была привезена капля Христовой крови, очевидно, в капсуле, имевшей
форму перстня.
** Иерусалим.
*** Трондхейм.

Тогда она пришла ко мне в плаще, накинутом на нижнюю рубаху, босиком, с
негнущимися плечами, но такая мягкая...
- Я приказываю тебе рассказать мне о моем отце...
Этого слова она еще никогда не употребляла в разговорах со мной.
Наверное, я улыбаюсь в глубине своей многое испытавшей души, ко я приглашаю
ее сесть и спрашиваю, спит ли йомфру Лив в ее опочивальне. Да, она спит. Я
слышу шаги над головой. Это фру Гудвейг, запертая на чердаке. Она не спит.
Я бросаю в Малыша башмаком, он посапывает на полу рядом с моей
постелью. Малыш просыпается и вскакивает. Я велю ему идти спать в хлев. Он
уходит. Мы остаемся одни.
Да, йомфру Кристин, правда о твоем отце не безоблачна, но для меня она
все равно полна ослепительного света и блеска, жара и пленительной красоты,
и мне кажется, будто я вхожу в дом Божий, когда остаюсь один на один ее
своими воспоминаниями о конунге, моем добром друге.
Ты хочешь знать правду, и ты узнаешь ее. Я думаю, что для молодой
женщины мечты о любви прекраснее, чем сама любовь, такой была и жизнь твоего
отца - она другая, не та, которая известна тебе. Но в Священном писании