"Цыганское гадание" - читать интересную книгу автора (Кинг Сьюзен)

Часть XV

– Ведь это правда? – обратился он к Тамсин и сам себе ответил: – Правда. И ты знала об этом.

Краска залила ее щеки, она смущенно опустила ресницы. «Да, – подумала Тамсин, – знала. Знала с самого начала». И еще она подумала: неужели ее сердце стучит так же бешено, как его?

Уильям стоял, глядя на темную корону ее волос, и ждал ответа.

– Да, я знала об этом, – прошептала она наконец.

– Значит… то, что произошло между нами в замке Масгрейва, в темнице, было… – Он хотел, чтобы она закончила его мысль. Он боялся сделать это сам, потому что не был уверен, что все понял правильно.

– Мы не договаривались об этом. Это была случайность, – сказала Тамсин, не поднимая головы. Она избегала его взгляда, боялась посмотреть на него. – Ты никогда не захотел бы взять меня в жены.

– Очевидно, ты уже моя жена, – произнес он, и его лицо отразило всю гамму чувств, которые он сейчас испытывал.

– Но на самом деле мы не женаты. По шотландским обычаям.

– А как насчет цыганских обычаев?

С трудом проглотив комок в горле, девушка кивнула.

– Мой дед считает, что это настоящая женитьба, – сказала Тамсин. – Он… он знает об этом, и бабушка тоже. Они сказали, что это не случайность, а свадебный обряд, совершенный по велению рока. Эти порезы связали нас. Они уверены, что это судьба. – Девушка взглянула на мужчину с легкой гримасой на лице, будто ожидала, что он начнет сейчас громко и возмущенно протестовать.

Но Уильям только шумно вздохнул, удивленный.

– Женитьба по велению рока?

Тамсин кивнула с несчастным видом.

– Дедушка заметил ранку на моей руке, а Нона видела твою. Они придали слишком большое значение тому, что с нами случилось, потому что с огромным уважением относятся к знакам, которые посылает нам провидение. Цыгане говорят, что так проявляет свою волю тот… кого христиане называют богом. И такие знаки судьбы нельзя оставлять без внимания.

– Так они считают, что мы женаты? – нахмурился Уильям. – Теперь мне понятно, почему они так вели себя со мной. Это многое объясняет, в том числе и это… – он коснулся зеленого шелка, повязанного на шее. – Твоя бабушка вручила мне этот платок в качестве прощального подарка.

– Свадебного подарка, – поправила его Тамсин. – Ты ей очень понравился. – Она посмотрела куда-то в сторону. – Они думают, что мы женаты волею судьбы, но… по собственному выбору. Они уверены, что мы хотели, чтобы это случилось.

– Ты позволила им думать так, – сказал мужчина. – Ты не стала разубеждать их…

Уильям не обвинял девушку, он просто пытался разобраться в той головоломке, которую она помогала ему распутать.

– Дедушка сказал, что мы принесем много бед себе и всем цыганам, если воспротивимся воле судьбы, если будем расценивать это как ничего не значащий случай. Он думает, что у свершившегося гораздо более глубокое значение. И бабушка согласна с ним. Она посмотрела мою ладонь и нашла там подтверждение. Сказала, это обязательно должно было случиться. – Девушка повела плечами и обхватила левое запястье пальцами правой руки, бессознательным движением потирая порез.

– Ты сказала ему, что хочешь быть со мной, – заметил Уильям, нахмурившись.

– Да, – прошептала Тамсин. – Сказала. Мне очень жаль. Я не могла согласиться на свадьбу с цыганом. Тогда дедушка предложил мне выбор: Баптист Лалло или ты. – Она подняла на него свои почти прозрачные глаза. – Я выбрала тебя.

Уильям смотрел на девушку. Ее прямота и искренность тронули его до глубины души. Он был польщен ее признанием, но и немало удивлен. Каким-то непостижимым образом он понимал ее как самого себя, хотя они впервые встретились всего несколько дней назад. Конечно, она, как и все, играла в свою игру и могла ловко тасовать факты, словно карточную колоду. Он уже видел однажды, как она делала это, защищая себя и своего отца.

Но несмотря ни на что, он видел, что сердце у нее чистое и искреннее, хотя, как и у него самого, защищено колючей изгородью. Он знал, что может полностью доверять ей, и уверенность эта исходила из самых глубин его души, для которой верность и преданность значили так много. Вот только он не знал, что она сама думает о нем, доверяет ли ему. И он совершенно не знал, что ему делать дальше.

Уильям снял шлем, провел в растерянности всей пятерней по волосам, затем снова надел шлем и решительно повернулся к девушке, но вдруг понял, что просто не знает, что сказать. Тяжело вздохнув, он уставился в землю. Значение ее слов, его собственные чувства и мысли о том, что же для него важнее всего на свете, вихрем кружили в его голове, как осенние листья, сорванные ветром с деревьев. Ему необходимо было ухватить их, призвать к порядку. Некоторые его мысли, он чувствовал это, были исключительно красивы. И очень ценны.

– Ты сердишься на меня, – сказала девушка, наблюдая за меняющимся выражением его лица.

– Нет, – ответил он, – думаю.

Уильям стоял вполоборота к Тамсин и сосредоточенно хмурился, потирая пальцами виски.

– Дедушка говорит, если мы не хотим быть женатыми, то можем совершить ритуал развода, – заметила девушка.

– Развод? – Он посмотрел на нее долгим внимательным взглядом.

– Цыганский брак можно так же легко расторгнуть, как и заключить.

– Ты хочешь этого?

Она колебалась.

– Если хочешь ты, – прошептала наконец Тамсин.

– Я спрашиваю, чего ты хочешь? – настаивал Уильям.

Тамсин тяжело вздохнула и отвернулась, скрестив руки на груди.

– Если наш союз распадется, дедушка будет думать, что я свободна, и попытается снова выдать меня замуж за Баптиста Лалло. Я снова откажусь, но тогда уже дедушка не предложит мне никакого выбора. Он может выгнать меня из табора, потому что мой отказ ляжет на него позором, а ему необходимо сохранить гордость. У него дикий, горячий нрав и такая же дикая гордость, – объяснила девушка. – Так что это женитьба облегчила бы мне жизнь. Это единственная защита, которая у меня есть. Иначе мне придется выйти замуж за Баптиста… или навсегда покинуть табор.

Как Уильям и ожидал, Тамсин, по своему обыкновению, дала ему честный ответ.

– Значит, если мы расторгнем наш брак, – сказал он, – ты окажешься в еще более затруднительном положении, чем сейчас. Тебя ждут безрадостные перспективы, хуже, чем свадьба со мной или содержание в темнице моего замка.

Последние слова он проговорил медленно, надеясь вызвать прежний строптивый огонь в ее глазах. Но Тамсин только склонила голову на грудь, ее волосы скользнули вперед, закрывая ее лицо шелковым занавесом.

– Я знала, что ты не захочешь жениться на мне, – произнесла она. – Извини меня. Это глупо. Это мои проблемы, не твои. Пожалуйста, прости и забудь. Ты свободен. Это я попала в ловушку, расставленную судьбой. Ты можешь идти своей дорогой.

Она развернулась, намереваясь уйти. Уильям схватил ее за левую руку. Тамсин сопротивлялась, и мужчина потянул ее к себе, твердо, но осторожно, пока она не сделала один маленький шажок вперед, к нему. Ее рука в перчатке плотно охватила его пальцы, и в этот момент он снова почувствовал, как она уязвима.

– Мы оба попали в эту ловушку, – сказал Уильям. – Похоже, тебе необходима наша женитьба. Или, по крайней мере, ее имитация.

– Уильям, – задумчиво произнесла Тамсин, – а что будет, если мы… останемся женаты. Только на некоторое время, пока Баптист не уедет, – быстро добавила она и покраснела, чувствуя непривычное смущение.

Эта неуверенность, столь несвойственная Тамсин, заставила Уильяма ощутить почти физическую боль. Он знал, что внутри нее горит гордый, яркий огонь, и не желал стать тем, кто погасит в ней это пламя. Неожиданно он со всей отчетливостью понял, что хочет сделать, и понимание этого придало ему сил. Он притянул девушку ближе к себе, их взгляды встретились.

– В таком случае я признателен судьбе, что она соединила нас. Ты это хотела услышать? – прошептал он. – Мы будем мужем и женой столько, сколько ты этого захочешь.

Ветер поднял волосы Тамсин и метнул густую гриву ей в лицо. Она не отрываясь смотрела на Уильяма.

– Ты это сделаешь? – прошептала она.

Уильям протянул руку, чтобы убрать темные шелковые пряди. Он хотел видеть ее лицо, ее глаза.

– Красавица, я задолжал тебе много лет назад… – Тамсин вопросительно взглянула на него. – Позже я расскажу тебе, в чем дело. А сейчас тебе достаточно знать, что я всегда оплачиваю свои долги.

– Если и есть какой-нибудь долг, так это мой долг тебе, – проговорила девушка. – Ты помог моему отцу и мне, и ты спас меня от Артура Масгрейва. Дважды. Скажи, почему ты все-таки согласился помочь мне?

Уильям отвернулся и оглядел покрытые туманом холмы. В его голове теснилось множество весьма разумных причин этого совершенно неразумного решения. Ему хотелось что-то сделать для Арчи и Тамсин, чтобы оплатить старый долг. Ему самому нужна была жена, чтобы защитить дочь от Гамильтона. Тамсин смогла бы избежать ужасного наказания – изгнания из табора. И Масгрейв не осмелится уже выдвинуть обвинения в колдовстве, если Тамсин будет леди Рукхоуп. Он мысленно перебрал все разумные доводы, которые мог бы привести себе в оправдание, доказывая, что это вполне рациональное решение. Но едва ли он мог так же легко объяснить, что за мощная сила толкала его на это, заставляла его придумывать логическое объяснение тому, что вовсе не имело никакого объяснения.

Он мог бы просто посочувствовать девушке и отвезти ее в Рукхоуп, как планировалось. Он вполне мог защитить ее от Масгрейва, и для этого ему вовсе не нужно было объявлять Тамсин своей женой. Да и с Малисом он вполне мог справиться сам. И все же что-то толкало его на этот путь. Не только искреннее желание помочь девушке и не простое физическое влечение, которое он испытывал к ней. Это влечение он мог или думал, что мог, контролировать. Но Уильям привык прислушиваться к своему внутреннему голосу, а этот голос сейчас говорил ему, что он делает именно то, что должен делать!

– Почему ты соглашаешься помочь мне? – снова спросила она.

– Я такой же участник этой нелепой женитьбы, как и ты, – ответил Уильям. – Она уже доставила тебе немало хлопот и неприятностей, но если мы сохраним наш союз, пусть даже временно, ты решишь свои проблемы. И потом… – тихо добавил он, – я обнаружил, что у меня тоже есть проблема. И наш брак поможет мне разрешить ее. Тебе нужен муж, а мне нужна жена. На время.

Сердце Тамсин стучало, как барабан. Она во все глаза смотрела на Уильяма.

– Тебе нужна жена? Временно?

Улыбка чуть тронула уголки его губ. Тамсин уже успела полюбить эту скупую улыбку. Ей нравилось, как при этом светлели и зажигались искрами его голубые глаза.

– Да, – подтвердил он. – Мне срочно нужна жена, но у меня нет времени искать ее. Наш союз поможет мне обзавестись женой прямо сейчас.

– Но ты мог выбрать знатную леди при шотландском дворе и… и иметь настоящую жену.

– Мог бы. Но ты, красавица, – сказал он, – интересуешь меня больше, чем все леди, которых я до сих пор встречал. И потом, поверишь ты этому или нет, но большинство знатных леди в данный момент не захотят иметь в мужьях владельца Рукхоупа. Не у тебя одной плохая репутация. Только в отличие от тебя, – добавил он с горькой усмешкой, – я свою заслужил.

Он отпустил ее руку, затянутую в перчатку, и Тамсин по привычке спрятала ее в складках пледа. Казалось, она все еще чувствовала тепло его ладони. Она чувствовала сейчас некоторую растерянность. Ей стоило большого мужества попросить его не разрывать их брак, и то, что он так легко согласился на это, повергло ее в изумление.

– Должно быть, тебе и в самом деле срочно нужна жена, – заметила девушка.

– Не настолько срочно, чтобы я потащил к священнику первую же попавшуюся мне женщину, – возразил Уильям. – Наша женитьба случилась как раз тогда, когда мы оба в ней нуждались. Возможно, это и в самом деле перст судьбы.

Тамсин кивнула. Она никак не могла унять свое сердце, которое продолжало бешено колотиться.

– Для чего тебе сейчас нужна жена?

– Есть один человек, который требует, чтобы я женился, имея на то свои причины. Я полагал, у меня в запасе еще есть год-другой, чтобы подыскать себе подходящую жену. Но если я приведу в свой дом жену сейчас, это поможет оградить мою дочь от больших неприятностей, которые может доставить этот человек. Он ее дедушка.

Тамсин смущенно заморгала, глядя на Уильяма.

– Твою дочь?

– Да. Кэтрин, – ответил он. – Этот человек хочет забрать у меня свою внучку. И я вынужден делать все возможное, чтобы не позволить ему сделать это, – решительно закончил он.

– А что… что стало с ее матерью? – спросила Тамсин.

– Она умерла. Ее звали Дженни Гамильтон, – добавил Уильям более мягко.

«Должно быть, он очень любил эту Дженни», – подумала Тамсин.

– Ее отец хочет взять опеку над нашей дочерью, – продолжил Уильям. – Вот такая проблема. Возможно, теперь ты сама не захочешь сохранить наш союз даже ненадолго.

– Наш брак устраивает нас обоих. Я помогу тебе.

– Тогда договорились.

Девушка кивнула.

– Мой отец и дедушка с бабушкой настаивали, чтобы я поскорей нашла себе мужа. Мне надоели эти поиски. Для меня наша женитьба будет передышкой.

– Для нас обоих, – проговорил Уильям, глядя на нее.

– Да. Мы разорвем этот временный союз тогда, когда наши проблемы останутся позади. Но… – она посмотрела в сторону, колеблясь, продолжать или нет. Решившись, Тамсин закончила: – Но я не хочу лгать о том, что мы женаты. Ведь это правда только наполовину.

– Мы можем сейчас, здесь произнести слова клятвы, как это принято у цыган. И тогда свадебный обряд будет завершен по всем правилам, он станет полной правдой. Если ты, конечно, хочешь, – добавил Уильям.

Тамсин согласно кивнула. Сердце готово было выпрыгнуть из ее груди. Она чувствовала себя так, будто стояла на краю пропасти и готовилась сделать шаг, не зная, упадет она вниз или воспарит, как птица.

– Красавица, вон там лежит цыганское каменное сердце. Давай дадим друг другу обещания, встав в его центр.

Тамсин кивнула, соглашаясь. Ей понравилось, что на щеках этого сурового воина появилась легкая краска смущения. Она словно приоткрыла окошко в его душу. Тамсин поняла главное: то, что происходит между ними, не оставляет его равнодушным. И ей вдруг нестерпимо захотелось встать в Круг Сердца вместе с Уильямом. Словно это могло значить для нее и для него гораздо больше, чем краткосрочный договор, основанный на желании просто помочь друг другу. И тогда в ее сердце вспыхнула, как яркая звездочка, крошечная надежда, что, быть может, этот странный союз, навязанный им судьбой, окажется долгим и счастливым.

– Двенадцать шотландских лэрдов отвергли предложение отца жениться на мне, – выпалила вдруг она, словно хотела предоставить ему последнюю возможность пойти на попятный.

– Что ж, значит, я тринадцатый лэрд, которому предоставлен такой шанс, – ответил Уильям.

– Тринадцать – несчастливое число.

– Должен заметить, кое в чем мне определенно везет.

– Цыгане говорят, что я – вафри бак, злой рок.

– Красавица, – мягко сказал Уильям. – Я не цыган.

– Есть еще кое-что, что ты должен знать, – сказала девушка. – Мой отец так обрадуется нашей женитьбе, что будет на каждом углу кричать о своем новоиспеченном зяте. И он будет настаивать на том, чтобы нас обвенчал священник. И разрешить эту проблему будет гораздо труднее. По цыганским обычаям брак можно прекратить в один момент, по обоюдному согласию супругов. – Она вздохнула, покачав головой. – Возможно, мы делаем большую ошибку. Я не хочу, чтобы мой отец страдал из-за нее.

Уильям наклонился к девушке.

– Тамсин, – пробормотал он. Ей нравилось, как он произносит ее имя. Его голос был таким глубоким и певучим. – Подойди ко мне.

Он взял ее за левую руку и, шаг за шагом отступая назад, вел девушку за собой до тех пор, пока каблуки его сапог не ударились о камни, из которых было выложено каменное сердце. Он положил на землю свой шлем.

– Ну вот, половина дела сделана, – сказал он. – Что теперь? Расскажи, как сделать остальное?

Тамсин с опаской посмотрела на него.

– Развод? Или женитьба?

Он снова улыбнулся ей своей едва заметной, терпеливой улыбкой, и сердце девушки вновь затрепетало.

– Всему свое время. Давай сначала поженимся.

– Но по шотландским законам мы не будем женаты, – предупредила она.

Уильям повернул ее руку, которую держал в своей, и провел пальцем вдоль шрама на ее запястье, который остался от лезвия его кинжала.

– Согласно древнему шотландскому обычаю, красавица, наш брак считается законным, если он заключен по нашей доброй воле, по обоюдному согласию. Если он длится один год и еще день, его признают действительным и уже нерасторжимым. Союз может быть разорван в любой момент до истечения этого времени. Так что в любом случае у нас остается выбор, какой бы обычай мы не избрали для своего бракосочетания – цыганский или шотландский.

– Но священник не произнесет над нами свое благословение, – заметила Тамсин. – И мы не станем ничего говорить моему отцу.

– Если таково твое желание, то да.

– И мы не будем жить, как муж с женой, – добавила она тихо.

– Должно быть, я сумасшедший, что соглашаюсь на все это, – проворчал Уильям. – Как ты захочешь. Пусть это будет брак двух друзей.

– Будет недостойно с твоей стороны, если ты лишишь меня невинности, когда мы не предлагаем друг другу ничего, кроме дружбы, – Тамсин быстро взглянула на него.

– Если ты не захочешь, между нами ничего не произойдет. Можешь мне верить, – очень серьезно пообещал Уильям.

Тамсин даже подумала, что обидела его. Спустя мгновение она пожалела о своем предложении. Но еще больше ее огорчило то, что он так легко и охотно на это согласился. Горячее желание нарастало в ней, заставляя ее мечтать о его прикосновениях и поцелуях. Ей смертельно хотелось почувствовать жар его объятий, хотелось самой прикоснуться к нему. Но, сама установив правила их нелепой женитьбы, она уже не могла изменить их.

Уильям мягко потянул ее за руку, и Тамсин шагнула в центр каменного круга.

– Так каков ритуал? – спросил он.

– Их несколько, – объяснила девушка. – Возможно, нам подойдет соглашение о помолвке.

– Ну, да, – улыбнулся он. – Сначала брак, потом помолвка. Очень разумно.

Тамсин улыбнулась ему в ответ, а потом весело рассмеялась.

– Сними шейный платок, – скомандовала она.

Уильям удивленно приподнял бровь, однако развязал узел, стянул платок с шеи и протянул ей. Но девушка не стала брать у него зеленую шелковую ткань.

– Повяжи его мне на шею, а концы держи в своих руках, – велела она. – Потом произнеси слова клятвы. Говори о том, что собираешься делать. Таков цыганский обряд обручения.

Уильям сосредоточенно сдвинув брови, перекинул платок через ее голову. Потом он аккуратно расправил ткань на ее шее и плечах и потянул за концы.

Шелковая ткань была удивительно мягкой, она еще хранила тепло его тела, присущий только ему запах. Платок обнял ее шею, стирая из памяти воспоминания о веревке, которая так недавно занимала место этого платка.

– А теперь говори то, что приходит в голову, – сказала Тамсин. – Судьба соединила нас, хотя мы не просили ее об этом. Если ты прислушаешься, возможно, она же подскажет тебе сейчас нужные слова.

Уильям кивнул и задумался, не сводя с Тамсин своих кристально-голубых глаз. Потом он намотал на пальцы концы платка, укорачивая их и притягивая девушку ближе к себе.

Казалось, взгляд ее темно-зеленых, словно вобравших в себя цвет изумрудного платка, глаз никогда не изгладится из его памяти. Тамсин стояла перед ним, яркая и светлая, как пламя свечи, и терпеливо и доверчиво ждала его клятв.

Уильям медлил, подбирая слова. Солнце поднялось еще выше, рассеивая туман и заливая все вокруг своим ослепительным светом. Они стояли в центре Круга Сердца. Внезапно, словно лучи солнца рассеяли и туман его сомнений, Уильям понял, какие слова он должен произнести. Он притянул девушку так близко к себе, что их разделяло лишь дыхание. Тамсин запрокинула голову, чтобы видеть его. Он потянул за концы платка, и расстояние между ними сократилось еще больше. Теперь его руки почти касались ее шеи.

– Я обещаю быть верным тебе, Тамсин Армстронг, – тихо и торжественно произнес Уильям. – Я клянусь уважать союз, скрепленный нашей кровью и нашими обетами. – Тамсин слушала затаив дыхание. – Я отдаю тебе свое сердце, как друг, руку, как защитник, и имя, как муж. В чем бы ты ни нуждалась, я дам тебе это.

Губы девушки приоткрылись, веки дрогнули. Она закрыла и тут же открыла глаза. Сердце мужчины замерло на миг у него в груди, затем глухо забилось. Нежный взгляд зеленых глаз привязал к себе Уильяма так же крепко, как тонкий кусок зеленого шелка привязал сейчас Тамсин к его груди.

– И я обещаю быть верной тебе, Уильям Скотт. – Она говорила тихо, почти шептала. – Я клянусь уважать наш союз, рожденный по велению судьбы, скрепленный нашей кровью и нашими обетами. Я отдаю тебе свое сердце в знак дружбы и обещаю помогать во всем, будучи тебе женой, так долго, как мы того захотим. В чем бы ты ни нуждался, я дам тебе это.

Ощущение, пронзившее Уильяма в этот момент с силой молнии, добралось до самых глубин его естества. Он еще раз накрутил концы платка на пальцы, придвигая Тамсин ближе, так, что мягкие груди девушки оказались плотно прижаты к его стальной кирасе. Девушка откинула голову назад, утренний свет ласкал ее лицо.

Такой чистоты, искренности и преданности он не видел еще ни в ком за всю свою жизнь. В прозрачных озерах ее глаз светилась ее ранимая душа. Он осознал, как она невинна, как искренна, несмотря на необузданность и пылкость ее горячей натуры. Уильям понял, что он нашел правильные слова. Они были отражением той неведомой силы, которая связала их вместе. И это было больше, чем дружба, которую ему пришлось ей пообещать, чтобы не смутить и не напугать ее. Неожиданно он подумал о том, что же он сделал. Ведь для него их клятвы вовсе не были краткосрочным соглашением. Как человек чести, он сказал ей то, что ей хотелось услышать. Казалось, он не мог поступить иначе. Он чувствовал себя игрушкой судьбы, листом, сорванным ураганом. И хотя все, что происходило с ним сейчас, казалось, не зависело от его воли, он не чувствовал сожалений. Он знал, что сделал все так, как должен был сделать.

Так же, как в игре в карты, он просто использовал шанс, поставив на кон все, что имел, взамен на удачу. Женитьба, случившаяся по воле судьбы, упала ему в руки, когда он так сильно нуждался в жене. Так как же он мог отвергнуть этот дар?

Заключенное между ними соглашение нуждалось в последнем завершающем штрихе. Уильям медленно склонил голову и коснулся губами мягких губ девушки. Поцелуй, как росчерк пера, должен был просто скрепить их договор. Он никак не ожидал, что Тамсин вдруг прильнет к нему и тихо застонет. Этот искренний стон, исторгнутый из глубины души, был той искрой, которую ждали их тела. Горячее желание охватило их с неукротимой силой. И Уильям не смог противиться этой силе. Он накрыл ее губы своими со всем жаром, на который был способен, одновременно выпустив из рук углы платка, чтобы погрузить пальцы в шелк ее волос.

Одной рукой Уильям обхватил девушку за талию и привлек к себе. Он знал, что она хочет этих объятий, так же, как он сам. Его поцелуй стал более настойчив, и Тамсин в ответ раскрыла губы, неуверенно отзываясь на его ласку.

Внезапно все изменилось. Словно опомнившись, Тамсин отпрянула от него.

– Все, – сказала она, едва переводя дух. – Она свершилась, эта… женитьба, эта дружба, о которой мы договорились.

– Хорошо, если ты так хочешь, назовем это дружбой, – отозвался Уильям, пытаясь восстановить дыхание.

– Значит, именно так дружат при королевском дворе? – лукаво спросила девушка. Глаза ее сверкали, губы припухли и покраснели от его поцелуя.

Уильям весело рассмеялся, и она тут же присоединилась к нему. Как же ему нравился ее смех. Он снял платок с ее плеч и снова повязал вокруг своей шеи.

– Прими мои извинения, – произнес он. – Я всего лишь хотел скрепить наш договор целомудренным поцелуем.

– Он не был целомудренным, – улыбаясь, заметила Тамсин.

– Но начинался он именно так, – сказал Уильям. – Клянусь. – Он взял девушку за руку и вывел ее из каменного сердца. – Обещаю, этого больше не повторится.

– Что мы теперь должны делать? – спросила Тамсин. Она медленно провела рукой по волосам, пропустив пряди сквозь пальцы. Казалось, она была в растерянности.

– Мы продолжим наш путь в Рукхоуп, как и собирались, – ответил Уильям.

– А потом? Ты поместишь меня в темницу?

– Ах, да… Разве могу я просить мою жену спать в моей темнице?

Тамсин вскинула голову.

– А разве ты позволишь ей спать в твоей мягкой постели? – спросила она.

– Если она захочет, – ответил Уильям, пряча улыбку.

– Она захочет, – решительно заявила Тамсин. – А ты можешь устроиться где-нибудь еще, например, на соломенном тюфяке. – Ее лицо осветилось такой радостной, милой улыбкой, что она могла бы растопить сердце любого мужчины. Эта улыбка подействовала на Уильяма подобно легкому свежему ветерку в жаркий полдень.

Тамсин развернулась и направилась к своей лошади, а Уильям наблюдал, как она идет, чуть покачивая бедрами. Ее юбка колыхалась в такт шагам. Не дожидаясь помощи, она взялась за лошадиную гриву и поставила ногу на камень, намереваясь взобраться на покрытую попоной лошадиную спину. Уильям сам подошел к ней и наклонился, чтобы подставить руку под ее узкую ступню. Он с легкостью подсадил Тамсин и, поглаживая лошадь по носу, проговорил:

– Так вот оно как… Значит, бедному мужу придется спать в холодном углу, пока жена будет занимать его великолепную, мягкую постель. Похоже, я женился на принцессе.

– Если ты недоволен, – повернулась к нему Тамсин, – мы можем разорвать помолвку, когда пожелаешь, но только после того, как дедушка скажет Баптисту Лалло, чтобы тот нашел себе другую женщину. Пусть она скребет его горшки и вытирает носы его детям.

– И как же мы сможем расторгнуть наш брак? – поинтересовался Уильям.

Тамсин вскинула на него брови.

– Это зависит от того, по-доброму мы разойдемся или тая зло друг на друга.

– По-доброму, конечно. Раз уж мы заключили сегодня дружеский брак…

– Тогда мы разобьем между нами глиняный сосуд, – ответила девушка.

– Достаточно просто, – заметил Уильям. – Ну а если расстанемся с обидой?

– Мы встретимся лицом к лицу над телом убитого животного, выскажем друг другу все, что думаем, и разойдемся в разные гтороны. Каждый пойдет дальше своим путем.

Мужчина с тревогой посмотрел на нее.

– Какого животного? Что-то вроде зайца или птицы?

– О, нет – ответила Тамсин, – что-то вроде твоего лучшего коня.

Она взялась за поводья и, развернув лошадь, тронулась в путь. Уильям несколько секунд растерянно смотрел ей вслед, затем подошел к своему гнедому и, похлопывая его по лоснящейся шее, сказал с кривой улыбкой:

– Не отчаивайся, парень. Ради твоего спасения я буду очень осторожен и вежлив вон с той девушкой.