"Адам Холланек. Фаустерон" - читать интересную книгу автора

Я сказал ему:
- У тебя есть твои опыты, есть что делать.
- Вы от меня уедете? - спросил он.
Этот же вопрос он задавал и вчера.
- Не будем же мы жить втроем,
- Не нервничай. Тебе нельзя нервничать. Только скажи, на что вы
собираетесь жить?
Мне вспомнилось, как легко перешла она к новому пункту повестки дня.
Было уже далеко за полночь, и Ежи, пошатываясь, направился к своим
обезьянам. Твердо решил к ним пойти. А мы уговаривали его: "Забудь о них, к
черту". Однако он, видимо, злился, потому что она всэ режа танцевала и
разговаривала с ним.
Как только он вышел, она придвинулась ко мне. Стояла рядом, рядом,
легонько на меня опираясь. "Слушай, - сказала она, - неужели ты думаешь,
что я останусь с Ежи? После всего, что случилось? Просто нужно было
какое-то время, чтобы его успокоить. Да и от того надо было избавиться". Я
был ошеломлен. Никак не ожидал ничего подобного, хотя это и было самым
разумным из всего, что я до сих пор видел. "Так ты оставишь его?" -
"Конечно. Пусть поищет себе какую-нибудь дурочку. Ты же видел, что такое
его искусственная молодость. Она только снаружи. Внутри он остался таким
же, каким и был". - "Но он тебя любит", - пытался я почему-то его защищать,
но в голосе моем звучало другое. "Слушай, - сказала она. - Любить - это
нетрудно". Я сделал гримасу, "Напрасно кривишься. Ты же не знаешь, что есть
во мне". - "А что?" Она обняла меня и крепко поцеловала. "Вот что".
Его шагов мы не услышали. Он тихо вошел по своему пушистому,
профессорскому ковру. И лишь когда он остановился за моей спиной, я
почувствовал опасность и обернулся. Его сузившиеся глаза налились кровью.
Что он потерял? В исследованиях победил, зато проиграл свое человеческое
сражение. Меня выбрал, вероятно, только потому, что считал слабым
противником. Обманывал самого себя этим якобы равным сражением.
И вот начался новый круг. Что он терял теперь? Я боялся, что он
выберет самое худшее.
"Не получается у меня", - сказал он сквозь зубы.
"Поговорим откровенно, - сказала Лиза. - Я совершенно не собираюсь
оставаться с тобой. Я попыталась, но теперь не собираюсь".
"Не получилось", - повторил Ежи, обращаясь ко мне. Я отрезал: "Мы так
мало знакомы, что я тебе ничем не обязан. И эти твои эксперименты на людях.
Хватит с меня твоих экспериментов на людях. Ты не будешь больше делать
экспериментов на людях".
"А ты что, запрещаешь?"
Я шел на него. Рука стискивала то самое пресс-папье, что и в первую
стычку, твердую металлическую статуэтку (убейте меня, если знаю, кого она
изображала).
Я сразу положил на нее глаз. На нее и его лицо. Опущенное лицо с
зажмуренными глазами. Я поднял статуэтку. Он склонил голову еще больше. На
меня не смотрел. Смотрел в сторону,
"Ты советуешь мне не делать опытов с людьми. Но почему?"
Мне казалось, что я его понял. Он не отклонился, когда я замахнулся,
даже не защитил рукою лицо.
Я бросил статуэтку в зеркало, отражавшее нашу троицу. Оно разлетелось