"Арина Холина. Пристрастие к неудачникам" - читать интересную книгу автора

"И куда это приведет? Чем закончится? А если я влюблюсь?" - тревожилась
она.
- Ты напряженная, - произнес он.
Настя называла это "гипертонус". Как у детей. Она почти всегда
находилась в этом тонусе - только, может, глубокой ночью, одна,
расслаблялась.
Он повернулся и поцеловал ее в живот, через шелк.
Настя думала о том, что может произойти, не как о страсти, похоти,
сексе, физической близости. Ей казалось, что это будет обряд, после которого
ее посвятят в такие же, как он - и она тоже будет относиться ко всему легко,
перестанет тревожиться, и... И вместо классического реализма с перспективой
и прочими условностями ударится с сюрреализм, абстракцию, экспрессию.
Она положила руку ему на голову - и он затих. Скоро Костя спал, и у
себя на животе она ощущала его дыхание.
Аверьянова не гордилась собой - она ведь была всего лишь трусихой, но
договорилась на том, что так было лучше.
В Париже Настя заметила, что Костя ее пугает. Рядом с ним она виделась
себе одним из тех магнатов, у которых всегда такое выражение лица, будто они
обдумывают план мести, а их многочисленная охрана похожа на преступную
группировку. И хочется спросить: "А если из толпы кинут бомбу? А если
снайпер? Авария?"...
Аверьянова нередко размышляла о том, что она скучно живет, и все
бережет себя, вечно побаивается, вздрагивает от дурных намеков, и что она
тот самый, классический, в пяти томах авторства Голсуорси, буржуа, столп
общества, которого так и тянет заклевать сарказмом и защипать иронией.
- Меня друзья приглашают в Ниццу, - оповестил ее Костя. - Поедешь со
мной?
И Настя вдруг решилась.
В Ницце выяснилось, что приглашали не совсем друзья, а случайные
знакомые, и было это давным-давно. Она запаниковала. У Кости денег нет
вовсе - она купила ему билет, гостиницы здесь дорогие, а ей еще надо жить на
что-то в Москве...
Костя потащил ее в ресторан. Настя едва не плакала: какой ресторан? что
они будут делать с чемоданами? где российское консульство?
В ресторане было так много знакомых, что Насте почудилось, будто
незнакомых и вовсе не существует. Два дня они жили на трехпалубной яхте. Там
же и встретили тех самых друзей, которые некогда звали Костю пожить у себя.
Вместе с этими друзьями, бородатым мужчиной и почти наголо стриженной
дамой в темных очках с диоптриями, они на рассвете отправились на
кинофестиваль в провинцию.
- Моя подруга очень религиозна, - рассказывала, убаюкивая, дама,
неожиданно взбодрившаяся на рассвете, когда все остальные желали умереть, но
быстро, а не в страданиях. - Она всегда говорит мне: "Анна, ты не должна
желать зла. Никогда не говори: "Я убью его!". Не ругайся. Зло тебя
разрушает. Бог всем воздаст по заслугам. Судить - не мирское дело". И вот я
поссорилась с одной тварью, которая приставала к моему мужу... Не к
этому... - Анна кивком указала на бородача. - У меня был муж рок-звезда. И я
говорю этой моей подруге: "Вот она такая... Сука! Дрянь! Но, конечно, я не
желаю ей зла... Конечно, Бог ее накажет, такую мерзавку, Бог ее покарает, ты
же сама говорила!"...