"Арина Холина. Пристрастие к неудачникам" - читать интересную книгу автора

беспокойство, а удивление, а потом - волнение и предвкушение.
Вблизи этого человека с ней всегда случалось что-то хорошее. Человек
никак не мог совладать с трубочкой, торчащей из коктейля - наконец выбросил
ее, отпил из стакана и откинулся на спинку стула. Человек был одет в черную
рубашку-поло, на правой руке - он левша - часы на железном браслете, на
указательном пальце правой руки - перстень с агатом.
За пять... десять... пятнадцать лет ничего не изменилось.
- Костя! - воскликнула Анастасия. - Иди сюда, звезда моя!
Он обвивал ее, как медведь коала, - было тепло и немного душно. Настя
соскучилась, хоть и надеялась в минуты слабости, что они никогда больше не
встретятся.
Он разжал объятия, отодвинулся на полшага и осмотрел с ног до головы.
Постарел. Но об этом не хотелось сожалеть, потому что возраст украшал
его, а не разъедал. Трудно сказать, был ли он лучше в двадцать, в
тридцать... Он оставался собой - и возраст был ни при чем.
- Ну, у тебя сейчас есть любовник? - спросил Костя.
Давно они решили, что это будет их приветствием.
- Два! - Настя развела руками. - Оба не старше двадцати семи. Бесят
ровесники, сплошная рефлексия и сравнивают еще себя с кем-то, подсчитывают,
кто крутой, а кто - так... И вот это начинается: "Почему так поздно?",
"Могут тебе хотя бы в субботу не звонить?", "Ты отвлечешься от своих отчетов
или мне на прием записаться?". Ну, ты понимаешь...
- А у меня такая дамочка... - Костя чуть растянул уголки губ, отчего на
щеках заиграли ямочки. - У нее какие-то шахты... Ей нравится, когда я
говорю: "Какой-такой салон?! Сиди дома, женщина!". Не хватает сильного
мужского начала.
- Это ты-то - сильное мужское начало? - расхохоталась Настя.
Хохотала не потому, что смешно, а потому, что было ей хорошо с ним
вдвоем. Привыкнув омрачать любую радость тем или другим недовольством, Настя
и ревновала. Эта замечательная легкость, воздушное, подергивающееся на
ниточке счастье не было особенной химией, что возникает между двумя
избранными, нет. Увы. Это были не они, это был он - Костя, с которым все
вдруг ощущали себя моложе - словно с души сбрасывали балласт.
- Представь себе, - в ответ улыбнулся Костя, а Настя заметила, что он
переусердствовал с отбеливанием зубов. - В рекламе снимался для
итальянцев, - он почувствовал ее взгляд. - То ли жвачка, то ли зубная
паста... Забыл.
Костя запоминал только людей. Он мог думать час, что случилось
позавчера, но узнавал лицо, мелькнувшее в толпе десять лет назад. "Я его
видел... В Салерно, помнишь, на пляже лежал, под красным зонтиком..." -
говорил он. Конечно, Настя не помнила. Она и ту неделю в Салерно почти
забыла.
- Ну, то есть ты в порядке? - уточнила Анастасия.
- Я сейчас умопомрачительно богат. Но это ненадолго.
А ведь это было хорошее лето, тогда в Салерно... Счастливое лето.
У Насти голова кружилась от Италии. Страна влюбилась в нее - ухаживала,
одаривала.
Аверьянова переживала увольнение - мучительное потому, что уволилась
сама, потеряв нить, разочаровавшись. Смысл только что лежал на столе, но
отвернулась на миг - и уже нет его. Смахнула, унесли, растворился.