"Синди Холбрук. Притворщица " - читать интересную книгу автора

фляжку к губам и сделала большой глоток. Бренди огненным шаром покатилось по
ее пищеводу.
- У-ух! - выдохнула она.
- Это должно тебя согреть и успокоить, - заверил Терренс и поспешно
отобрал у нее заметно полегчавшую фляжку.
- Успокоить? - недоверчиво переспросила она, прислушиваясь к огненной
буре, бушующей у нее в животе.
- А теперь глубоко подыши и успокойся, - посоветовал Терренс.
- Не могу, - ответила Изабель, но тут же принялась дышать - быстро,
нервно.
- О боже, они уже закончили! - ахнул Терренс, провожая глазами уходящих
со сцены актеров. - Твой выход!
- Мой выход, - безразлично повторила она. Затем выхватила из рук
Терренса фляжку и жадно прильнула к ней.
- Изабель! - воскликнул он.
К ним подбежал Джек, помощник режиссера, и быстро прошептал:
- Изабель, на сцену!
- О-о! - простонала она, возвращая Терренсу опустевшую фляжку.
- Все будет хорошо, - напутствовал ее он.
Затем Терренс взял ее за плечи и вытолкнул из кулис на ярко освещенную
сцену. Изабель услышала неясный гул зрительного зала. Да они же сейчас
разорвут ее на клочки!
Она мертвой хваткой вцепилась в бархат кулисы.
- Нет!
- Да! - рявкнул Терренс.
Он оторвал ее от кулисы, подтолкнул вперед, и Изабель оказалась одна -
совсем одна на огромном пустом пространстве, залитом светом софитов.
Ее охватил ужас. Из черной глубины зала на нее смотрели лица - сотни,
тысячи, миллион лиц! Она видела их словно сквозь туман. Откуда-то издалека,
из другого мира, до нее донеслись слабые звуки музыки.
Затем они умолкли, и наступила мучительная пауза.
- Ты пропустила вступление, - зашипел из кулис Терренс.
Вновь заиграл рояль, Изабель стояла как вкопанная, совершенно не
представляя, что она должна делать. В зале послышались смешки. Аккомпаниатор
отчаянно колотил по клавишам, повторяя вступление снова и снова.
Наконец Изабель показалось, что она сумела уловить нужную фразу. Она
глубоко вздохнула и принялась петь. Собственно говоря, пением это назвать
было трудно. Вой мартовских котов на крыше, вечернее кваканье лягушек в
пруду, скрип колес на телеге нерадивого хозяина с большим правом могли бы
называться музыкой, нежели те звуки, которые издавала Изабель.
Смех в зале нарастал, превращаясь в хохот, но Изабель, согретая
содержимым заветной фляжки, не слышала его. Расхрабрившись, она отважно
полезла в верхнюю октаву и завизжала, словно садовая пила.
- Двигайся! Не стой как истукан! - донесся из кулис яростный шепот
Терренса.
Изабель неловко проковыляла налево, отчаянно выкрикивая текст песенки.
Напрасный труд! В зале стоял такой шум, что перекрыть его не смог бы и
артиллерийский полк.
Ну, хватит! Пожар, зажженный бренди, продолжал бушевать в груди
Изабель. Она презрительно взмахнула рукой в сторону публики и направилась к