"Николай Хохлов. Право на Совесть " - читать интересную книгу автора

буфета и гардеробным крючком в передней он развесил белый провод-антенну и
вернулся к коробкам.
- Это наша последняя модель портативной радиостанции от переменного
тока. Называется "Набла". Надписи сделаны на английском языке для
маскировки.
Он передал мне пару наушников, нажал на ключ и стал настраивать
передатчик. Вспыхнула розовая неоновая лампочка. Инструктор объявил, что
станция готова к передаче и приему. Потом многозначительно взглянул на часы.
- Через двадцать минут у вас будет первый сеанс. Пока я объясню, как
составлять позывные.
Позывными называются буквы или цифры, отличающие одну радиостанцию от
другой в эфире. Мне предстояло в будущем работать из района, занятого
врагом, и я не мог иметь постоянной "фамилии". Каждый раз, появляясь в
эфире, я должен был менять свои позывные. Инструктор объяснил систему. Из
комбинации месяца, даты и дня недели получалась несложная таблица. После
нескольких перестановок оставались три буквы.
У нас получилось две комбинации. ФДК для меня и ЛТР для неизвестного
собеседника, с которым я должен был встретиться в эфире через десять минут.
Я надел наушники. Медленно вращая зубчатое колесико, я прослушивал
волну, где должен был вынырнуть мой "корреспондент".
Десятки станций пищали и звенели на разные голоса. Где-то вдали шумела
эфирная гроза, пропуская время от времени обрывки джазовой музыки. Чей-то
надрывный голос кричал что-то непонятное в пространство. Казалось
невероятным, что в этой запутанной звуковой сумятице можно услышать три
буквы, только что вычисленные на кусочке тетрадной бумаги. Тонкий и чистый
голосок новой станции привлек мое внимание.
Я никак не мог сообразить, почему задержался на нем.
Он упорно отсвистывал одну и ту же фразу. И вдруг, как-то сразу, я
прочитал: "ФДК... ФДК... я ЛТР... я ЛТР...". Трудно описать эмоции первой
радиосвязи с корреспондентом. Они похожи, может быть, на радость, которая
охватывает вас, когда в чужом городе, в незнакомом обществе вы встречаете
вдруг привычное лицо старого друга. Я схватил ключ и начал отвечать. ЛТР тут
же остановил меня протяжным и приветливым свистом и заявил, что все - "Р" и
"КюЭсЭль". В вольном переводе это означало поздравление с первой
радиосвязью.
Я никогда не увидел в лицо ни оператора ЛТР, ни всех других, с кем
пришлось вести радиосвязи, сначала из Москвы, потом из-за линии фронта. Они
так и остались для меня теми или другими "дежурными" буквами - ниточкой
между моим радиоключом и центром, Москвой. И я для них был только группой из
пяти цифр - 49445. Этот номер обозначал таблицу шифра, закрепленную за мной.
Преподаватель по шифровке показал мне, как превращать слова телеграммы в
сочетания цифр.
Мое начальство знало, что, работая в немецком тылу, я смогу оказаться и
без радиостанции. Нужен был запасной способ связи. Я стал учиться тайнописи.
Девушка-инструктор вынула из портфеля белый медицинский халат и,
расправляя запутавшиеся тесемки, сказала невозмутимо:
- Нет, уколов делать вам я не буду. Но платье жалко портить. Некоторые
химикалии оставляют несмываемые пятна.
Она аккуратно расставила на письменном столе склянки и пробирки и
приступила к уроку.