"Николай Хохлов. Право на Совесть " - читать интересную книгу автора

разнообразное трофейное оружие, созданы лаборатории диверсионной техники,
сосредоточены лучшие инструкторы по боевой подготовке.
Уже в начале 1943 года несколько отрядов "особого назначения" было
сброшено в партизанские районы глубокого тыла гитлеровской армии.
Эти отряды обосновались в лесах Украины и Белоруссии, установили
радиосвязь с Москвой и начали разведку ближайших городов. Следующим этапом
являлась заброска специально подготовленных людей, которые могли бы, с
помощью уже устроившихся отрядов, проникнуть в районы, контролируемые
гитлеровцами и приступить к диверсиям. Такие люди тоже готовились в Москве,
начиная с лета 1942 года. Конечно, не все они предназначались для работы в
немецкой военной форме. Многие должны были разыгрывать белых эмигрантов,
беженцев из прибалтийских стран, подданных разных государств, воюющих на
стороне Германии и так далее.
Но были места в фашистском тылу, куда можно было проникнуть только в
форме немецкого офицера. Эти места были особенно интересны для советской
разведки.
Летом 1942 года службе генерала Судоплатова - Партизанскому Управлению
НКВД СССР - было разрешено подготовить четырех человек для заброски за линию
фронта в немецкой военной форме. Трое из намеченных Судоплатовым людей были
настоящими немцами. Четвертым "гитлеровским офицером" предстояло стать мне.
Начинать нужно было со шлифовки немецкого языка. Меня поселили на одной
квартире вместе с Карлом Кляйнюнгом, немецким коммунистом, одним из
остальных трех кандидатов. Разговоры с Карлом давали необходимую практику.
Внимательно присматриваясь к нему, я запасался крылатыми словечками,
типичными жестами, разными мелочами поведения, деталями воспоминаний о
Германии - короче, тем материалом, из которого мне предстояло создать образ
немецкого офицера по своей мерке.
Участвовать в войне Карлу приходилось не впервые. Он родился и вырос в
Кельне - в одном из промышленных городов Германии. Всю свою молодость Карл
отдал "делу рабочего класса". Верил ли он по-настоящему в легенду о Прометее
двадцатого века - закованном пролетариате? Наверное - да. Иначе вряд ли
хватило бы ему сил для долгих лет подполья в нацистской Германии, выдержки
для холодных и жестоких ночей под Гвадалахарой в Испании, упорства для
скитаний вдали от родины, захваченной социальными преступниками.
Но и ему предстояло первый раз в жизни надеть на себя мундир
фашистского офицера и пойти за линию фронта. Мы быстро сдружились. Он
оказался хорошим и верным товарищем. А по идейным вопросам разногласий у нас
быть не могло: в 1942 году защита советской власти означала для меня защиту
Родины.
Наверное поэтому чувство счастливой гордости все росло и росло в моей
душе. Инструкторы, замелькавшие в моей жизни с осени того года, принесли с
собой причудливые кусочки романтической мозаики. Из этих кусочков для меня
все больше и больше складывались слова: "особое доверие государства".
Так было, например, когда я в первый раз пришел в тир клуба НКВД.
Меня встретил у входа человек в штатском сером костюме и негромко
пригласил: - "Пойдемте, Николай".
Мы прошли через большой, пустой и полутемный вестибюль и спустились к
железной двери в подвал. Мой спутник вошел первым и зажег свет. Стены,
обитые темным мягким материалом, тяжелая плотная занавесь поперек комнаты,
кресла, столики.