"Григорий Гибивич Ходжер. Куку летели на юг (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

Мы остановились за кривуном и ползком стали подкрадываться к месту
скопления крохалей. После первого же залпа птицы поднялись, но из-за ветра
не могли взлететь высоко и летали над самыми волнами. Некоторые вообще не
поднялись на крыло, так их желудки были переполнены рыбой.
Когда собрали и подсчитали трофеи, радовались как дети.
- Если бы не я, вы никогда столько не настреляли бы, - расхвастался
Пётр. - Я знал, что много будет уток. Наши-то вверху разогнали их, они
перелетели сюда, а ехали бы вместе со всеми - ничего бы не настреляли.
Скажите спасибо мне!
Чтобы описать то состояние, которое охватило после признания Петра, не
нахожу слов. Радость вдруг стала не радостью.
- Так что же, выходит, ты не болел? - сдерживая злость, обиду, спросил
я.
- Кто его знает, может, болел, может, не болел, - засмеялся Пётр. -
Вам-то не всё равно, что ли? Уток вон сколько настреляли, жирных, больших.
Ещё настреляем, крякушек будем бить!
- Эх, негодяй же ты! - сказал Николай и, вытащив патроны из ружья,
вложил их в патронташ.
- Идиот! - закричал маленький Тимка. Глаза его засверкали, как у
разъярённого кабана. Он не стал вытаскивать из ружья патроны, как Николай, а
просто выпалил дуплетом в кусты и засунул ружьё в чехол.
Вы бы посмотрели, друзья, в это время на маленького Тимку! Он горел, он
пылал! Я не отводил глаз от него и Николая.
Надо понять, от чего они отреклись! Дети нанай, страстные охотники, они
вложили ружья в чехлы; когда над ними летали стаи уток и руки сами тянулись
к ружьям. Но ружья покоились в чехлах, они были молчаливыми свидетелями
нашего презрения к Петру.
Много раз я слышал, как нашу бригаду старики называют "Эм хопан", что
означает "одна семья". Раньше я не задумывался над их словами, только теперь
всё стало ясно: мудрые старики давно заметили нашу спаянность.
Два дня мы плыли против течения, шуги и неутихающего ветра. Мы делали
остановки только на ночлег, на обед. Никто из нас троих не вытащил ружья, а
когда Пётр убил утку, мы как ни в чём не бывало продолжали путь. Пётр долго
следил за уплывающей добычей, но даже не заикнулся, чтобы мы её подобрали.
- Да перестань ты наконец! - вдруг вспылил Тимка после вторичного
выстрела Куку. - Чего тебе ещё надо? Ты и так всё сделал, чтобы мы остались
в хвосте. Того и гляди, река встанет, а ты...
Я наблюдал за Петром. Что он ответит? По-прежнему равнодушно улыбнётся и
будет продолжать палить по пролетающим уткам? Или будет отругиваться? Ни то,
ни другое. Глаза Петра зло блеснули, он шевельнул губами, словно собираясь
что-то сказать. Но внезапно взор его потух, он сморщился и, не глядя на нас,
стал неловко и торопливо укладывать ружьё в старенький, видевший виды чехол.
Мне подумалось, что у него внутри оборвалась какая-то упрямая струна.
Так мы проехали больше половины пути. Остановились на ночлег, поставили
палатку, затопили походную печурку и после ужина уснули. Ночью я проснулся
от какого-то странного шума. Прислушался. Ветер совсем затих, и вот в
стороне пронеслось что-то - "ф-ф-ффф!" Потом над самой палаткой -
"ш-ш-ш-ш!".
"Утки!" - наконец догадался я. Да, это были утки, они стая за стаей
летели над нами.