"Энвер Ходжа. Хрущевцы (полит.)" - читать интересную книгу автора

стороны, они славословили социализм, революцию, Коммунистическую партию
большевиков, Ленина и Сталина, тогда как с другой - подготавливали
контрреволюцию.
Итак, весь этот скопившийся сброд саботировал самыми ухищренными
методами, которые он прикрывал восхвалениями в адрес Сталина и
социалистического строя. Эти элементы срывали революцию, организовывая
контрреволюцию, показывали себя "суровыми" с внутренними врагами, чтобы
сеять страх и террор в партии, стране и народе. Это они измышляли и рисовали
Сталину блестящую обстановку, тогда как на деле подрывали основу партии,
основу государства, развращали души и превозносили до небес культ Сталина,
чтобы легче было низвергнуть его завтра,
Это была коварная враждебная деятельность, схватившая за горло
Советский Союз, Коммунистическую партию Советского Союза и Сталина, который,
как показали исторические факты, был окружен врагами. Почти ни один из
членов Президиума и Центрального Комитета не поднял голоса в защиту
социализма и Сталина.
Если тщательно проанализировать политические, идеологические и
организационные директивы Сталина в отношении руководства и организации
партии, борьбы и труда, в целом нельзя найти в них принципиальных ошибок, но
если учесть то, как они извращались врагами и как проводились в жизнь, то
увидим опасные последствия этих извращений и поймем, почему партия стала
бюрократизироваться, сползала к рутине, к опасному формализму, которые
сковывали ее, выхолащивали ее революционный дух и порыв. Партия стала
покрываться ржавчиной, впадать в политическую апатию, неверно считая, что
только голова, руководство действует и решает все. Из-за такой концепции
сложилось положение, при котором везде и обо всем говорили: "это руководство
знаете, Центральный Комитет не ошибается", "это сказал Сталин и все" и т.д.
Возможно, многое не было сказано Сталиным, но прикрывалось его именем.
Аппараты и служащие стали "полномочными", "безошибочными" и бюрократически
орудовали, прикрываясь формулами демократического централизма,
большевистской критики и самокритики, которая фактически уже не была
большевистской. Этим самым Большевистская партия, несомненно, утратила свою
былую жизнеспособность. Она жила правильными формулами, но только формулами;
она была исполнительной, но не самодействующей партией; применявшиеся в
руководстве партии методы и формы работы привели к противоположным
результатам.
При таких условиях бюрократические административные меры стали брать
верх над революционными мерами. Бдительность утратила свою действенность,
так как она лишилась революционности, хотя и трубили о революционной
бдительности. Из бдительности партии и масс она превращалась в бдительность
бюрократических аппаратов; если не полностью, с точки зрения форм, то
фактически она превращалась в бдительность госбезопасности и судов.
Понятно, что в таких условиях в Коммунистической партии Советского
Союза, среди коммунистов, в сознании многих из них стали насаждаться и
укоренились непролетарские, неклассовые настроения и взгляды. Начали
распространяться карьеризм, подхалимство, шарлатанство, болезненное
покровительство, антипролетарская мораль и т.д. Все это изнутри подмывало
партию, душило чувство классовой борьбы и самоотверженности и поощряло
погоню за "хорошей", уютной жизнью, за привелегиями, личными выгодами, за
жизнью, требующей меньше труда, меньше лишений. Тем самым создалось