"Энвер Ходжа. Хрущевцы (полит.)" - читать интересную книгу автора

и задавал вопросы, затем, часто еще не получив ответа, продолжал свою беседу
с пятого на десятое.
- Партия, - теоретизировал он, - руководит, организует, проверяет. Она
- инициатор, вдохновитель. Но Берия стремился ликвидировать роль партии, -
и, замолкнув на мгновение, спросил меня: - Получили ли вы резолюцию, в
которой сообщается о приговоре против Берия?
- Да, - ответил я.
Он бросил говорить о партии и заговорил о деятельности Берия; какие
только обвинения не возводил он на него, назвав его виновником многих бед.
Это были впервые шаги по пути атак против Сталина. До поры до времени
Хрущеву нельзя было обрушиться на Сталина, на его дело и фигуру, он это
понимал, так что начал с Берия, чтобы подготовить почву. К нашему удивлению,
на этой встрече Хрущев сказал:
- В прошлом году, находясь здесь, вы содействовали раскрытию и
изобличению Берия.
Я с удивлением уставился глазами на него, чтобы угадать, к чему он
клонит. Объяснение Хрущева было следующее:
- Вы помните ваш прошлогодний спор с Булганиным и Берия в связи с их
обвинением в адрес вашей армии. Те сведения нам сообщил Берия, и ваше
решительное возражение в присутствии товарищей из Президиума помогло нам еще
лучше дополнить имевшиеся у нас подозрения и данные о враждебной
деятельности Берия. Несколько дней спустя после вашего отъезда в Албанию, мы
осудили его.
Однако на этой первой встрече с нами Хрущев имел в виду не просто
Берия. Дело "Берия" уже было закрыто. Хрущев рассчитался с ним. Теперь ему
надо было дальше идти. Он долго говорил о значении и роли Первого секретаря
или Генерального секретаря партии.
- Для меня неважно, как он будет называться - "первым" или
"генеральным", - сказал он в сущности. - Важно избрать на этот пост самого
умелого, самого способного, самого авторитетного в стране человека. У нас
свой опыт, - продолжал он.- После смерти Сталина нас было четверо секретарей
Центрального Комитета, но у нас не было старшего, так что некому было
подписать протоколы заседаний!
Подробно изложив этот вопрос с "принципиальной" точки зрения, Хрущев
стал явно подпускать шпильки, естественно, в адрес Маленкова, ни разу не
назвав его по имени.
-Представьте себе, что случилось бы, - лукаво сказал он, - если бы
самый способный и самый авторитетный товарищ был избран Председателем Совета
Министров. Все обращались бы к нему, а это содержит в себе опасность того,
что могут не приниматься во внимание жалобы, поданные через партию, тем
самым партия ставится на второй план, превращается в орган Совета Министров.
Во время его выступления я несколько раз взглянул на бледного,
покрытого желтовато--бурой краской Маленкова, не шевелившего ни головой, ни
телом, ни рукой.
Ворошилов, покрасневший как мак, смотрел на меня, ожидая, когда Хрущев
закончит свое "выступление". Затем начал он. Он указал мне на то (как будто
я этого не знал), что пост премьер-министра также очень важен по такой-то и
такой-то причине, и т.д.
- Полагаю, что товарищ Хрущев, - сказал Ворошилов неуверенным тоном,
так как не знал, кому угодить, - не хотел сказать, что и Совет Министров не