"Дмитрий Хмельницкий. О пугливом Сталине и научно-историческом патриотизме " - читать интересную книгу автора

опередили, и мы вынуждены были встать на защиту своей страны"[5].
Юрий Нагибин в романе "Свет в конце туннеля" писал: " Он (Сталин - ДХ)
просчитался с Гитлером не потому, что свято верил ему или был по уши
влюблен - это годится для сатиры, гротеска (Гитлер, конечно, импонировал
ему, как и он Гитлеру), а потому, что случай нарушил точный расчет. Все было
сделано безукоризненно: он запудрил мозги Адольфу договором о дружбе,
дележом Польши, всемерной помощью сражающемуся рейху, одновременно заказал
нашей промышленности танки на резиновом ходу - для гладких европейских дорог
и самолеты-штурмовики без заднего прикрытия - все только на атаку, на
мгновенный сокрушительный удар. Раздавить Гитлера и пройти, как нагретый нож
сквозь масло, уже распотрошенную его временным другом и союзником Европу -
вот в чем состоял сталинский план. Ему не хватило какого-то темпа, Гитлер
опередил его себе на погибель"[6].
"Стратегия наших военачальников сводилась к забиванию немецких стволов
русским мясом. Жуков был просто мясником. Рухнула под ударами
англо-американских бомбовозов немецкая оборонная промышленность, и немцы
сдались. А пока этого не случилось, на авансцене битвы народов кривлялись
двое отвратительных, кровавых и пошлых фигляров: Гитлер и Сталин. Им
подыгрывали на вторых ролях два прожженных политика: Черчилль и Рузвельт. И
все время шел какой-то омерзительный торг на крови, на жизнях тех, кто еще
уцелел, делили земли, народы, вели новые пограничные линии по человеческим
сердцам, и все гуще валил дым из газовых печей. А потом оказалось, что спор
шел не между фашизмом и всем остальным человечеством, а между двумя
фашистскими системами. Фашизм был побежден, фашизм победил"[7].
Юрий Нагибин, писал под явным влиянием книг Суворова, это видно из
упоминания танков на резиновом ходу. Но дело тут опять же не в
убедительности аргументации Суворова, а в способе исторического мышления.
"Фашизм победил" Нагибина не совместим с призывом Владимова оставить
ветеранов-фронтовиков в сознании своей правоты. Это не научный, не
исторический конфликт, а идеологический. Фронтовик Нагибин на 11 лет старше
диссидента Владимова, но освободиться от штампов советского воспитания ему,
как и Окуджаве, Виктору Некрасову и прочим - немногим ! - фронтовикам
оказалось легче.
Этот конфликт не решаем научными аргументами. Те кто не хотят их
видеть - не видят.
Доказательств того, что СССР в конце тридцатых вообще, а в 1941 г. в
частности усиленно готовился к агрессивной войне, вокруг нас полно и без
сугубо научных военно-исторических исследований. Эта подготовка ведь
касалась не только армии, а всей жизни бесправного населения до предела
милитаризованной страны.
Вот один пример. Когда мне в начале 90-х первый раз попался в руки
"Ледокол" Суворова, наполненный ссылками на мемуары фронтовиков, то первая
мысль была - а где еще можно найти такие свидетельства. В советское время
практически не издавались добросовестные воспоминания о предвоенном времени,
а среди относительно добросовестных самой известной (если не единственной)
была книга Ильи Эренбурга "Люди, годы, жизнь". Открываю четвертую часть,
относящуюся к весне 1941 года, и глазам своим не верю.
24 апреля 1941 года Эренбургу звонит Сталин. Хвалит первую,
опубликованную часть его романа "Падение Парижа" и осведомляется, не
собирается ли Эренбург показать в книге немецких фашистов. Да, отвечает