"Иоанна Хмелевская. Опасный возраст (Автобиография-2)" - читать интересную книгу автора

разложить там чертежную доску было абсолютно негде. И в материальном
отношении жилось трудно. Муж заставлял меня записывать все расходы, это
называлось "жить с карандашом в руке". Так испокон веков было принято у них
в семье. Свекровь всю жизнь вела отчетность, документация сохранилась, и
можно было, например, из нее узнать, сколько стоила сметана или пучок
редиски в 1934 году, сколько до войны давали чаевых официанту, сколько
дворник получал на Рождество и прочие интересные вещи.
Мне, естественно, было далеко до пунктуальной свекрови, но я старалась.
А поскольку бухгалтерскую отчетность я генетически унаследовала - и отец, и
тетя Ядя были профессиональными финансистами, - мои записи в достаточной
мере отражали истинное положение вещей, и из них совершенно отчетливо
явствовало, что до конца месяца мне никогда не удавалось дотянуть. Например,
седьмого апреля 1955 года я записала: "Куда-то запропастилось множество
денег. Совсем потеряла голову". В мае удалось дотянуть зарплату аж до
четырнадцатого, выходит, ее хватило на целых две недели! В октябре - опять
отчаянная запись: "Куда-то подевались сорок злотых и шестьдесят грошей, не
помню, на что пошли".
Очень интересно читать эти свои старые записи. Вот с волнением прочла,
что в сентябре я заработала больше мужа. Муж внес в семейный бюджет тысячу
триста злотых, а я тысячу триста пятьдесят. В следующем же месяце мужу
удалось заработать больше, тысячу пятьсот восемьдесят злотых, я же
удовольствовалась голой зарплатой, никаких дополнительных приработков. А вот
на что шли деньги: плата за квартиру, стирка, проезд на городском
транспорте. И питание, разумеется. Питались без особых деликатесов: молоко,
сахар, мука, масло, смалец, хлеб, чай. Иногда мясо и колбасы. Ни гроша на
спиртное. Ага, вот сосиски, яйца, укропчик.
Помню, ехала я раз на трамвае и раздумывала над тем, что купить -
свинину или говядину? Тогда мясо еще можно было купить свободно. Или лучше
вообще фарш?
Ехала я по своей обычной трассе - из Охоты в центр - и так задумалась
над обеденным меню, что и не заметила, как мы попали в обычную пробку.
Трамвай стоит, я бессмысленно пялюсь в окно, и тут вдруг сидящий напротив
меня молодой и интересный мужчина наклоняется ко мне и нежно спрашивает:
- Откуда столько грусти в этих красивых глазках?
Красивые глазки в сочетании с говядиной и фаршем так меня оглушили, что
я выскочила из трамвая, давясь от смеха, и дальше пошла пешком. Оказалось,
мы стоим на Маршалковской, надо же, и не заметила, как доехала!


* * *

Закончился мой декретный отпуск, и я вышла на работу. Как раз в то
время все проектные бюро перешли на новый идиотский график работы, согласно
которому рабочий день начинался в шесть часов утра. Не знаю уж, кому именно
пришла в голову эта великолепная идея. Наверняка автором нового графика был
или человек ненормальный, или один из тех, кто все сорок лет Народной Польши
последовательно и целенаправленно старался скомпрометировать власть.
Подчиняясь трудовой дисциплине, люди на работу являлись вовремя, но работать
в столь несуразное время не могли и, пристроив голову на чертежной доске,
отсыпали недоспанные часы. Я была на грани нового нервного расстройства на