"Иоанна Хмелевская. Опасный возраст (Автобиография-2)" - читать интересную книгу автора

что в нашу палату сбежался весь встревоженный наличный персонал.
А вскоре и произошли те самые драматические события, на которые я
намекала. На шестой день с утра ко мне подошла пани педиатр и сообщила, что
в роддоме свирепствует эпидемия инфекционной потницы. Мой сын еще не
заразился, но это может произойти каждую минуту.
- Забирайте ребенка и бегите отсюда! - посоветовала пани педиатр.
А вслед за ней пришла осмотреть меня пани гинеколог, смерила мне
температуру и твердо заявила:
- О, повышенная. Придется вам еще несколько дней у нас полежать.
Мне многого не требовалось, и, когда часа через два пришел мой врач, я
была в таком вздрюченном состоянии, что он сказал:
- Лучше выписаться, чем лежать тут и себя доводить до умопомрачения.
У меня хватило ума оставить старшего сына у матери, чтобы избавить
ребенка от стрессов. Заниматься обоими детьми я была не в состоянии.
Впрочем, я была не в состоянии вообще ничем заняться. Не давал
новорожденный.
Днем он спал, как и положено всякому нормальному новорожденному. После
вечернего купания в девять часов снова засыпал, а в десять просыпался и до
утра кричал. Я чуть не спятила. Сердце у меня разрывалось, ребенок плакал
добросовестно, слезы лились у младенца ручьем, а я не могла понять, в чем
дело. Накормленный, напоенный, сухой, постелька удобная. Так чего же он
надрывается?!
Следует признать, медицина опять скомпрометировала себя. С кем только я
не советовалась! И в поликлинике была, и частного врача приглашала - все без
толку. Я до того дошла, что ночами ходила по комнате, качая на руках
младенца, ибо тогда он вроде немного успокаивался. Это я-то, убежденная
противница качания и сосок! У меня поясница разламывалась, днем я ничем не
могла заняться, множество бессонных ночей давали себя знать. Что я пережила,
трудно описать.
Теперь-то я знаю, в чем дело, а врачи должны были сразу догадаться.
Сильнейшее нервное расстройство, овладевшее мною в считанные минуты в
роддоме, передавалось ребенку, которого я кормила. Следовало или лечить мое
расстройство, или запретить мне кормить ребенка грудью, а такое почему-то ни
одному врачу не пришло в голову.
Три недели мучений привели к тому, что я стала терять молоко.
Одновременно с этим к нам приехала Тереса. Увидев, что происходит, она
сжалилась надо мной и сказала:
- Так и быть, останусь у вас на ночь, займусь ребенком. Даже если он и
будет плакать, по крайней мере тебе не придется вставать. Не беспокойся, я
сделаю все, что надо. - И утром с удивлением поинтересовалась: - Послушай,
чего ты от ребенка хочешь? Спал себе до четырех утра, я напоила его, он
немного покапризничал и опять заснул. Ведь это же новорожденный младенец,
нельзя требовать от него слишком многого!
Я и сама удивлялась, что ночь прошла так спокойно. На следующую ночь
дитя опять принялось за свои штучки, а дня через три Тереса снова приехала к
нам и решила опять остаться у нас на ночь, коль скоро ее присутствие
оказывает на ребенка столь благотворное воздействие.
После вечернего купания сын заснул и спал крепким сном до шести утра.
Тереса пришла к выводу, что это просто золотой ребенок, не иначе как я
спятила и сама нарочно его бужу.