"Иоанна Хмелевская. Закон постоянного невезения" - читать интересную книгу автора

замуж за настоящего австралийца, они с ним встретились где-то там в
лагерях, после чего энергичный коммандос сумел увезти жену в Австралию.
Вторая сестра, старшая, моя бабка но прямой линии, осталась одна, как
перст, без какой-либо семьи, и, возможно, им удалось бы и ее забрать с
собой в Австралию, если бы не тот факт, что она была до смерти влюблена в
дедушку и решительно отказалась уезжать. Оба они, похоже, оказались с
характером, и никакие уговоры не произвели на них никакого впечатления,
однако любили они друг друга честно и добросовестно. Уважали точку зрения
другого, не уставая друг друга критиковать, и помогали друг другу, как
только могли, среди попреков, упреков и взаимных напоминаний об ошибках.
В конце концов я тоже осталась одна - единственный потомок своей
бабушки, сестры двоюродной бабки, так уж по-дурацки все сложилось.
И ради этой-то холерной заботы обо мне австралийская родня и приезжала
регулярно, считая своей основной обязанностью опеку над польским
нацменьшинством, тем более что им было не так уж и далеко, ибо часть
семейной поросли училась или просто прохлаждалась то в Англии, то во
Франции. Моим крестным отцом стал.., секундочку, нужно подумать... брат
жены сына двоюродной бабки. То есть брат невестки. Ну, в общем, какое-то
родство всегда можно раскопать. Даже со мной.
Моя родная бабушка уже умерла, а моя мать одиноко болталась в этом
сложном мире с непонятным общественным строем, замотанная, усталая, но при
этом беззаботная и легкомысленная. Отец мой трудился до упаду безо всякой
пользы для семьи, так как не умел никому отказывать, страшно хотел, чтобы
все было хорошо, и неизменно верил, что так и будет. Он несколько
расходился с идеологией, из-за чего ему кучами совали палки в колеса, пока
в конце концов он не умер от обыкновенного инфаркта.
Разумеется, не в момент моего крещения, а пару лет спустя.
Двоюродная бабка приехала сразу же после его смерти, констатировала,
что жить в этой стране невозможно, это просто какой-то сумасшедший дом и
питомник для преступников, а бытовые условия абсолютно не отвечают
элементарным потребностям человеческого организма. Она попыталась уговорить
мою мать эмигрировать, но мама тоже не захотела.
Она, видите ли, не могла оставить свою собаку, которая умерла бы с
тоски, а дочери, то есть мне, нужно было окончить школу. И я была с ней
согласна: на какое-то время - да, но ведь не навсегда же! В результате
двоюродная бабка уехала раньше, чем собиралась, утверждая, что в этой
тесноте, с собакой на голове и трамваями под окном она не спала спокойно ни
одной ночи, но сердце ее вроде бы разрывалось на части, так что она решила,
что я, единственная внучка ее родной сестры, должна стать наследницей
половины семейного состояния. Тогда она вполне могла решить нечто подобное,
так как я еще ничем ей не подставилась.
После бабушки приезжал мой крестный отец с женой, как я вычислила -
моей троюродной теткой.
Он выбрал не самое лучшее время, так как тогда у меня еще был муж, а я
как раз родила второго ребенка, Касю. Слово "теснота" полностью отвечало
нашим жилищным условиям - в двух комнатах размещались моя мать, мой муж, я,
двое детей и кошка, так как собака уже померла. Если бы она была еще жива,
ей бы шел уже двадцать первый год, и к нам постоянно приезжали бы печать,
радио и телевидение, в результате чего у нас явно стало бы еще тесней.
Я отнеслась к приезду родни столь же легкомысленно, как и моя мать,