"Иоанна Хмелевская. Бега" - читать интересную книгу автора

Я внимательно смотрела, чтобы оценить на глазок будущую свою добычу,
и мне показалось, что, кроме зелени, я вижу еще нечто странное. Увлеченная
природой, я дважды скользнула взглядом мимо, не принимая во внимание того,
что видела. Посмотрев в третий раз, я осознала, что вижу ноги.
Ноги, самые настоящие ноги, в штанах и мужских ботинках, лежали под
кустом барбариса. Вернее говоря, они из-под куста торчали. Ноги были
совершенно точно человеческие. Переборов минутное обалдение, я решила, что
они не отрублены и дальше должно быть какое-нибудь туловище. Потом меня
охватило удивление, что при такой пасмурной погоде кто-то еще решился
загорать, и я в душе раскритиковала саму идею загорать в колючих кустах на
мокрой земле. Но сразу опомнилась и собственные мысли обозвала идиотскими.
Какое там загорать, кто загорает в одежде, да и солнце-то вышло минут
десять назад, а до тех пор были сплошные тучи, кроме того, загорают на
лужайке возле цистерны с водой. Какой-то алкаш заснул в барбарисе.
Явление это весьма обычное. Я осмотрелась вокруг и обнаружила
тропинку в крапиве. Это меня очень обнадежило, я решила, что путь к
красненьким ягодкам может оказаться легче, чем я думала. Пробираясь к
тропинке, я еще раз бросила взгляд на спящего алкаша, и вдруг в лучах
солнца под кустом что-то будто полыхнуло. Я поколебалась, остановилась, а
потом осторожно приблизилась к тому месту, где, по моим предположениям,
покоилась верхняя часть этого пьянчуги.
Может, я бы его и вовсе не узнала, и мне даже не пришло бы в голову,
что вижу Дерчика, кабы не его исключительный экстерьер. Он был
нечеловечески рыжим и чудовищно веснушчатым, при этом рыжина была такой
яркой, что глазам при одном взгляде становилось больно. На солнце его
покрытая густыми кудрями голова светилась, как уличный фонарь, а я
достаточно часто лицезрела эту картину, чтобы запомнить ее как следует.
Лица его я сейчас как следует не разглядела, да оно, пожалуй, и к лучшему,
- поскольку его состояние на данный момент противоречило эстетическим
идеалам, и рыжей шевелюры мне хватило с лихвой. Только полное недоверие к
собственным глазам позволило мне не завопить, не грохнуться в обморок и не
рвануть прочь напролом через крапиву, болото и колючки. Я обошла заросли
вокруг и быстро вернулась в павильон.
По-прежнему не решаясь поверить в то, что видела, я прочитала
вывешенный на стене список жокеев. Дерчик значился во втором заезде, его
фамилия черным но белому красовалась на листе. Я все еще перечитывала
объявление, когда подошел курьер и вывесил рядом с первым листком второй.
На новом листке вместо Дерчика во втором заезде был заявлен старший ученик
Гоморек.
- А дальше? - спросила я с интересом.
- Что "дальше"? - подозрительно переспросил курьер.
- В следующих заездах. Дерчика заменили Гомореком во втором, а ведь
Дерчик и в следующих едет. О, вот: в четвертом...
- Распоряжений пока нет. Да он еще и прийти может.
В чем, в чем, а в том, что он не придет, я была абсолютно уверена. Я
стала обдумывать положение.
В любом другом месте и при любых других обстоятельствах я без
малейших колебаний оповестила бы всех встречных и поперечных о печальной
находке в барбарисе знакомого, оказавшегося хладным трупом. А теперь
как-то засомневалась. Что будет, если хоть малая толика собравшейся тут