"Иоанна Хмелевская. Бега" - читать интересную книгу автора

коняг более или менее одновременно. Это сама скромность гласила его
устами, потому как тогда ровнее стартовали, чем сейчас, к тому же он
своего рода мировой рекорд установил, и я собственными глазами это видела.
До самой смерти не забуду ни я, ни те, кто при этом был и на него смотрел.
Шли в дерби двенадцать лошадей, и Еремиаш их пустил так, что по всему
ипподрому грянули аплодисменты. Двенадцать коней в одной шеренге, на
безукоризненной прямой в одну и ту же долю секунды подняли переднюю ногу и
вместе топнули копытами. Чудо случается только раз, это было великое
искусство, незабываемое и неповторимое...
- Пошли, - сказал динамик, и вокруг немедленно взорвался гомон толпы.
- Кто потерялся на старте?! Кто остался?!
- Кремень! Ну все, можно его списать...
- Свинья! - завопила Мария. - Ты гляди, что делает!..
- Болек прорывается! Болек прорывается!
- Назад, что ли, этот засранец едет!
- Зачем он так вырвался?! Его же занесет!..
- Лидирует Троянка, - оповестил динамик, - на втором месте Теорбан,
третья Настурция, четвертая Бальбина...
- Давай, Бальбина!!! - драл глотку Метя. Убийства на скачках должны
оправдываться еще до их совершения. Я непременно бы сделала Мете
что-нибудь нехорошее, это точно, если бы меня от него не отгораживала
Мария, которая всматривалась в Кремня. Сарновский подтягивался, все ехали
уже в куче, Шайка и Героник отпали. Троянка слишком резко взяла поворот,
ее занесло аж под самую ограду трибун, и она сразу потеряла пару
корпусов...
- На четвертое место переходит Диодор, - с каменным спокойствием
вещал динамик. - Троянка сбилась с темпа, на прямую выходят Теорбан,
отстает Бальбина...
- Давай, тройка! - завопил передо мной Юрек.
- Давай, тройка! - поддержала его Мария, вспомнив, что по ошибке в
триплет поставила Теорбана. - Давай, Болек!
- Давай, Бальбина! - упорствовал Метя. Настурция начала опережать
Теорбана. Теорбан поддал ходу. Диодор шел по центральной дорожке, за ним
Кремень. На Настурцию с Теорбаном я не ставила, они меня не касались, я о
Куявского вообще рук не мараю. Зато я заинтересовалась Кремнем. Он шел
легко, свободно, мог бы одолеть этого Диодора - раз плюнуть; я, конечно, в
рыси не понимаю, в конюшнях не росла, но готова была поклясться, что
Сарновский изо всех сил лошадь придерживает и только прикидывается, что
поехал. Почему, Господи ты Боже мой?! На него же никто не ставил, был бы
фукс, ведь фуксом он с удовольствием приходит, болеет только тогда, когда
он должен прийти с фаворитом, так в чем же сейчас дело?..
И вдруг я вспомнила те три слова, которые услышала возле весовой. Это
Сарновский изумленно спросил "почему?", а Бялас ответил, что Василь велел.
Какой такой Василь, на бегах никого с таким именем я не знаю. Какой-то
Василь велел ему придержать в этом заезде?
Болек Куявский ездить умел, Настурции он не сдался и выиграл на
голову.
- Есть! - громко возвестил Юрек. - Есть у меня Теорбан! Теперь
заканчиваю триплет.
- И я тоже, - сказала радостно Мария, - глупо, правда, получилось, но