"Иоанна Хмелевская. За семью печатями (Том 1)" - читать интересную книгу автора

Вот почему Хлюп во всем подчинялся своей половине и изо всех сил
старался скрыть от нее контакты с приятелем, столь ею не любимым. Понятно,
что встречи и даже разговоры однокашников по вышеизложенным причинам стали
весьма ограниченны, от чего оба страдали, ибо с детства привыкли делиться
друг с другом и радостями, и горестями и во всем советоваться. Карпинский
понимал друга, сочувствовал ему и звонить старался только на службу, когда
же приходилось звонить Хлюпу домой, прибегал к такому фортелю: услышав в
трубке голос ворчливой супруги приятеля, включал автоответчик с заранее
записанным текстом, и официальный дамский голос произносил: "Говорит
секретарь директора Яцека Настай. Пан директор желает говорить с Северином
Хлюпом". Ответственная секретарша несуществующего директора повторяла эти
две фразы до одурения, пока к телефону не подходил сам Хлюп, или
отключалась, выяснив, что того нет дома. Если Северин поднимал трубку, то
разговаривал с Карпинским крайне почтительно: "А, господин директор, очень
рад. Слушаю вас". И потом любопытная мегера могла уловить лишь "да" или
"нет".
К счастью, пани Богуслава работала посменно, у нее случались
дежурства в приемном покое, на работу выходила то утром, то вечером, и
иногда ее по целым дням не было дома. Тогда приятели могли посидеть себе
за кружкой пива и поговорить от души. Причем не обязательно в пивной,
можно было устроиться даже у Хлюпа. Приемные дети Северина в данном случае
держали сторону отца и некоторых указаний мамули не выполняли.
Вот так в общих чертах обстояло дело, когда сообщник принес
Карпинскому его долю заработанного. Доля была уложена в неимоверно тяжелый
старый портфель могучих размеров и состояла из двух толстенных стопок
стодолларовых купюр, двадцати килограммов золотых монет в виде увесистых
колбасок и небольшой коробочки с весело поблескивающими алмазами. Общая
стоимость содержимого портфеля тянула на двадцать два миллиарда злотых
тогдашними деньгами.
От Карпинского сообщник направился прямиком в аэропорт и уже через
два часа летел в Амстердам. Карпинский еще задумчиво сидел над портфелем,
ломая голову, где бы его спрятать, когда в дверь кабинета заглянула
вернувшаяся с работы дочь Эльжбета.
- Папуля, Клепа явился, - шепотом предостерегла она отца. - Пришел
следом за мной. Если что надо спрятать - давай по-быстрому, я его задержу
в гостиной.
У Карпинского от ужаса по спине поползли мурашки. Клепа, тот самый
шурин, от которого следовало прятать все мало-мальски ценное! Разумеется,
Клепой его прозвали в доме Карпинского, при крещении он получил нормальное
имя Зигмунт. Надо же было явиться этому клептоману именно теперь, когда в
доме появился портфель с сокровищами! Прямо проклятие какое-то.
Услышав страшное сообщение, Карпинский совсем пал духом и даже не
встал со своего места, лишь глубже затолкал под стол портфель и поставил
на него ноги. Хорошо сообщнику - перевел денежки в надежный банк и сам
теперь летит в нормальную страну, а как быть ему со своими капиталами?
В кабинет вошла Кристина, будущая жена, и плотно прикрыла за собой
дверь.
- Просто ума не приложу, что делать, - пожаловалась она. - Мы с тобой
разъезжаемся, а одной Эльжбете с Клепой не совладать. Есть какая идея?
В оцепеневшем мозгу Карпинского что-то сдвинулось. И в самом деле,