"Иоанна Хмелевская. За семью печатями (Том 1)" - читать интересную книгу автора

Врач не препятствовал, ему и самому было интересно наблюдать реакцию
пациента на появление любимой женщины. Он даже уступил посетительнице свое
место у постели, так что Кристина получила возможность осторожно пасть на
грудь мужа.
Карпинский перестал жевать и, подумав, неуверенно произнес:
- Хлюп?
Подняв голову, Кристина взглянула мужу в глаза.
- Хенричек, это я! Кристина! Наконец-то ты пришел в сознание!. Какое
счастье. Ты меня узнаешь?
- Хлюп! - упорствовал больной. Выпустив мужа из объятий, Кристина
обернулась к врачу.
- Что это значит? Он что, ничего другого говорить не может? Неужели
он меня не узнает?
- Боюсь, не узнает, проще пани. Пока всего мне установить не удалось,
но некоторые нарушения мозговой деятельности налицо.
Кристина в отчаянии принялась умолять:
- Хеня, это я, твоя Кристина. Ну погляди на меня! Узнаешь?
Карпинский смотрел на нее охотно и даже с явным удовольствием, но
ничто не свидетельствовало о том, что он ее узнает. Правда, чувствовалось,
что больной ощущает необходимость что-то сказать этой женщине, кроме
неизменного "хлюпа". Вытерев испачканные шоколадом пальцы о простыню, он с
усилием произнес только что выученные слова:
- Да. Нет. Я теперь окно.
- Нет, вы не окно! - гневно вскричала непреклонная старшая сестра.
Из задних рядов сгрудившихся за спиной врача медиков отозвался ломкий
басок одного из стажеров:
- А может, человеку захотелось побыть окном? Почему вы отказываете
ему даже в такой малости?
- Ясь, не устраивай спектакль! - одернули его коллеги.
Кристина не могла смириться с новой бедой и попыталась пробудить в
любимом хоть искорку памяти.
- Хеня, это я, твоя Крыся! Ты должен меня вспомнить! Пан доктор,
можно мне его поцеловать?
- Почему бы и нет? Не вижу никаких противопоказаний.
Затаив дыхание, весь наличный медперсонал следил за новым
экспериментом. Поцелуй был исполнен не торопясь, с большим чувством и
весьма эротично. Карпинский охотно принял дар, ему не только понравилось,
но и припомнилось что-то, ибо он самостоятельно обнял даму здоровой рукой.
Включился очередной рефлекс.
- Что ж, очень неплохо, - одобрил доктор. Высвободившись из не совсем
полноценных объятий, Кристина с горечью произнесла:
- Ничего хорошего! Он все равно меня не узнает. Может, хоть родную
дочь вспомнит?
К вечеру этого дня Карпинский мог бы похвастаться грандиозными
успехами в своем развитии. Он понял, что одна его рука в гипсе, что в
больнице он не живет, а лечится, что жидкая масса в тарелке называется
супом и ее нельзя есть вилкой. Даже запомнил - наверху потолок, а внизу -
пол. Однако на Эльжбету смотрел с такой же тупой вежливостью, как и на
всех остальных, а слово "дочь" ему явно было незнакомо.
Некоторые надежды еще связывали с Хлюпом, хотя его фамилию больной