"Владимир Хлумов. Ночной дозор (пьеса)." - читать интересную книгу автора

на такую дорогу.

Рембрандт. Напрасно беспокоишься, мать, меня в Италию и палкой не
загонишь. Меня с души воротит, когда я смотрю на их смазливые голубенькие
горы и небеса, мне кажется, что они все пытаются изобразить то, чего нет в
этом мире, и проходят мимо настоящих сокровищ.

Фьеретта (мужу). Дорогой, не пора ли нам отправляться, у тебя с утра
уроки, да и хозяевам надо отдохнуть.

ван Сваненбюрх (вставая) . Действительно, надо поблагодарить хозяев,
мне, правда, завтра с утра пораньше в штудии. (К Ливенсу.)
Ты не покажешь нам свои работы?

Ян Ливенс . Да, конечно.

Мать. Прошу вас, побудьте еще, госпожа ван Сваненбюрх.
Не обращаейте на них внимания, это все от молодости....

ван Сваненбюрх (подходя к Хармену). Огромное спасибо за прием, господин
ван Рейн. Не расстраивайтесь, у нас среди художников всегда споры, да еще
и не такие.

Фьеретта (подходит к Рембоандту). А вам, Рембрандт, я хочу сказать:
когда-нибудь вы и сами поймете, что вы погорячились, и, как вы
выражаетесь, красивенькие горы и голубенькие небеса, действительно
существуют, но они, конечно, еще более прекрасны, потому, что наполнены
дивной душой Данте и Микеланжело, и всех остальных, любящих свою землю,
людей.



Гости откланиваются. Рембрандт резко встает и где-то в дальнем углу
сваливает мольберт.



Мать. Что случилось? Геррит упал?!.

Лембрандт. Нет мать, это я уронил мольберт.

Мать. Мольберт, ох, а как же картина, не испортилась?

Рембрандт. Нет, картина уцелела чудом. Здесь невозможно работать, стоит
повернуться, и обязательно натыкаешься на какую-то чертову рухлядь.

Отец. Лучше бы научился разговаривать со старшими, а не привередничать.
Я в твои годы ютился в одной комнате с двумя парнями, и у нас был один
стул на троих..