"Владимир Хлумов. Графоманы" - читать интересную книгу автора

свою работу. Но вы-то чего?

Вообще говоря, Калябин и Мозговой недолюбливали друг друга и часто
ссорились. После таких ссор Калябин обычно объявлял бойкот Мозговому
посредством молчания и нереагирования, а Мозговой, наоборот, всячески
приставал к Виталию Витальевичу, пытаясь вывести того из молчаливого
равновесия. Поводом к последней ссоре послужила дурацкая привычка Мозгового
класть свои вещи на чужие столы. В этот раз он, заявившись с улицы, кинул
мокрую от стаявшего снега, шапку на калябинский стол. Шапка накрыла
свеженький график, выполненный обычной тушью - плод двухнедельного труда
Виталия Витальевича. На вопрос хозяина, обнаружевшего через некоторое время
вместо графика грязное размазанное пятно, чья это шапка, Мозговой нагло
бросил: "А что?". После непродожительной, но ожесточенной перепалки Калябин
в очередной раз поклялся себе не иметь ничего общего с этим дикарем.

Нужно сказать, что остальные сотрудники старались не вмешиваться в такого
рода конфликты и лишь недавно появившийся в отделе Толя Ермолаев всячески
пытался сблизить позиции сторон. Поэтому, когда Толя начал потакать
Мозговому, Калябин обиделся, и с горечью вздохнул:

- Эх, Толя, я вас считал интеллигентным человеком.

Но Толя не шутил и не издевался. Он поднес Калябину рукопись и ткнул
пальцем в десятый спутник Сатурна. Виталий Витальевич прочел несколько
строк и совершенно изменился в лице. Неприступное, равнодушнопрезрительное
отношение к предмету, исходившему из рук Мозгового, сменилось самым что ни
на есть жгучим детским интресом. Причина столдь внезапной перемены,
напоминающей безоговрочную капитуляцию при полном военном превосходстве
капитулируемых, заключалась в том, что последние десять лет Виталий
Витальевич совместно, а точнее - под руководством профессора Суровягина
развивал новую теорию образования солнечной системы. Так вот, в основание
этой многообещающей концепции был помещен эмпирический факт совпадения
числа планет солнечной системы с числом спутников Сатурна. Теорию эту
иногда так и называли - теория двух девяток. Трудно судить, сколь глубоко
столь многозначительное совпадение, но доподлинно известно, что сей
гигантский труд мог стать основанием для присвоения Калябину звания доктора
наук, а Петру Семеновичу Суровягину - титула члена-корреспондента. Потому
Мозговой так смело шел впред:

- Да-с, десятый спутник! Подкоп под концепцию двух дувяток, под славную
теорию Суровягина-Калябина. Только почему П.С. спустил это мне, а, Виталий
Витальевич? Не означает ли сей жест желания нашего дорогого шефа сменить
лошадку? А что? Будет теория Суровягина-Мозгового. Неплохо звучит?!

Калябин посинел от злости.

- Ну-ну, не волнуйтесь, дорогой коллега, - успокаивал Мозговой, - Я не такой
человек, чтоб отбирать кусок у ближнего, я не гад какой-нибудь.

Толя грустно вздохнул. Он не понимал, зачем двум интеллигентным людям вот