"Владимир Хлумов. Графоманы" - читать интересную книгу автора

почувствует свободу. Я так ее не оставлю, ведь должна она понять куда
попала.

- Как же я объясню?

- Ах, какие мы беспомщные-с! Ничего-с не можем, - Разгледяев обреченно
похлопал себя по бокам. - Да ведь изобретение к вам направленно, по нему же
все ясно, что у него в голове!

- Рукопись я не читал, и вообще этим я не занимаюсь. Рецензию пишет
Суровягин.

- Петр Семенович? Лично-с? - удивился, впрочем не переставая еще кривляться,
Разгледяев.

- Да. В понедельник будет публичное обсуждение на ученом совете.

- Не много ли чести для графомана?

- Почему вы решили, что он графоман?

- Чистой воды. - Разгледяев переменился и перешел на шепот, - Посмотрите,
как он живет, ходит, дышит. Все признаки налицо: работу бросил, изобретения
нигде пристроить не в состоянии. А почему не в состоянии? Не нужны его
изобретения никому.

- Мало ли кто чего пристроить не может, - возмутился Толя.

- Намекаете на мучеников и подвижников, якобы не признанных современниками?
Эх, молодой человек, плохо вас учили в университете, вы с диалектикой не в
ладах. Кто же это вас учил так плохо? Молчите, храбрый студент?

Марк Ваисльевич недождавшись реакции отеческим уже тоном растолковал:

- Если эпоха не нуждается в личности, следовательно и личность эта в данный
исторический момент вовсе никакая не личность, а просто, сумасброд,
кривляка, балласт общества, гра-фо-ман! Да, только так. Причем тут
публичное обсуждение, а, впрочем, даже к лучшему. Отлично-с, вот и
выяснится, кто есть мыльный пузырь...

- Извините, мне пора.

Толя снова попытался обойти Разгледяева.

- Конечно-с, я провожу-с. Видите-с, я как собачонка за вами, только что
хвостиком не виляю, но ей-богу, был бы хвост - уж я бы все дорогу перед
вами подмел-с.

- Оденьте шапку, простудитесь, - посоветовал Толя, но Разгледяев лишь
поправил зачесанные назад волосы.