"Владимир Хлумов. Графоманы" - читать интересную книгу автора

сконфуженного Ермолаева:

- Знакомьтесь, это мой защитник-герой Анатолий Ермолаев!

Она представила ему пристутсвующих и тот сразу забыл их имена. Как
выяснилось, обоих незнакомцев называли по-дружески - одного Доктором, а
другого Гоголем-Моголем. Гостя усадили, подставили тарелку и налили
шампанского.

- У меня есть тост, - обращаясь к хозяину, поднялся Доктор. - Коля, знакомы
мы не первый год, близко знакомы, но все как-то не было случая сказать
самое главное. То есть говорить-то мы говорили, и до хрипоты, и до ссоры,
но все о делах-проблемах. Теперь же я хочу сказать о тебе. Ты уж извини за
длинноты, но зато от чистого сердца. Тяжело быть без друзей, но еще тяжелее
быть без товарищей, без людей, с которыми можно обо всем говорить, которым
можно доверить свои сокровенные сомнения, переживания, без страха, что они
тебя чемнибудь попрекнут или, не дай бог, над чем-нибудь твоим сокровенным
посмеются. Человек не может жить один, даже если он самый умный. Всех не
обхитришь, всегда найдется такой хитрец , что его не обойдешь, и этот самый
главный хитрец - ты сам. Но с самим собой долго не поспоришь, вот и
начинаем мы искать вокруг родную душу, и даже не для того чтобы излиться, а
чтобы самому из других уст услыхать свои мысли-сомнения. Нужно обязательно
знать - есть еще люди, и не только в книжках, а живые, рядышком, у которых
болит и ноет тоже самое. А иначе, свихнешься от окружающей пустоты и
радости.

- Эка завернул, - вставил Гоголь-Моголь.

- Подожди, я серьезно, - продолжал Доктор, все больше и больше волнуясь. - Я
же о главном. Не знаю, но мне было очень тяжело, пока я тебя, Коля, не
встретил. Ох, тяжело, кричать криком хотелось: где же вы люди? Куда
исчезли? Ведь были же, я же читал, господи, еще сто лет назад были, с
мыслями нормальными, с разговором человеческим, с моими болячками. Все,
конечно, кричат: время другое, стрессы, экология, не справляемся с потоком
информации. Чепуха, где она информация? Да и не в ней дело, дело же в идеях
- а где они, новые идеи? По пальцам пересчитать можно - раз, два и обчелся,
но то еще не беда, старое и то забываем. - Доктор вдруг задумался, и,
усмехнувшись, сказал: - Вы можете сказать, мол я для нашего гостя,
Анатолия, говорю, но ей богу нет, или не потому лишь... Я говорю от того,
что грустно без человека, тяжело без людей. Но это нам, в тепличных, можно
сказать, условиях, а каково же тебе, Коля, было, как же ты превозмог, с
твоей бедой? Я знал, правда, много таких с бедой, думал, они должны быть
желчны и злы, я думал, что они должны нас всех тут ненавидеть, и нетолько
сотрапов, но и нас - простых, слабых, молчаливых. А вот ты меня опроверг,
исцелил, за равного принял, но я лично с равенством не могу согласится. Да,
да, не спорь, мы все здесь не согласимся. Я следил за тобой, как ты начал
среди нас жить, удивлялся, с какой жаждой, жаждой и интересом. Скажи,
откуда интерес после всего остается, откуда горение - ведь работать начал
как бешенный, я же знаю, слышал про твои успехи. Но тут опять - испытание.
мы-то все потихоньку живем, по зарплате; выдумывать - хлопотно, внедрять -