"Владимир Хлумов. Графоманы" - читать интересную книгу автора

Следующим днем отдел профессора Суровягина стал напоминать генеральный штаб
действующей армии перед решающим кровопролитным сражением.
Главнокомандующий в своем кабинете напряженно обдумывал план предстоящей
баталии. Время от времени к нему с докладом являлись сотрудники отдела,
принося вести о положении в неприятельском лагере. Первым пришел Мозговой и
доложил, что обследование документации психдиспансера не дало положительных
результатов. Таким образом развеялись всякие надежды на скорую помощь
минестерства здравоохранения. Вторым явился специально вызванный Толя
Ермолаев. Профессор мрачно выслушал весть о безработном статусе инженера, а
в конце, указал Толе на его болезненый вид, тут же поствил диагноз:

- Вы, Ермолаев, наверно коньяк пили вчера.

Затем был извлечен из домашенго лазарета Виталий Витальевич Калябин. Он
предстал перед профессором в позе несправедливо обиженного человека,
страдающего острым респираторным заболеванием. Он непрерывно краснел,
потел, картинно кашлял то и дело хватаясь рукой за обмотанную мохеровым
шарфом шею. Впрочем, все эти телодвижения никакого сострадания со стороны
Петра Семеновича не вызвали и Калябину было дано указание срочно обойти
всех заинтересованных лиц в институте и тщательно подготовить общественное
мнение к публичному выступлению инженера на совете. Неизбежность
выступления казалась профессору очевидной, в особенности после повторного
звонка из академии. Оттуда настоятельно требовали скорейшего решения путем
честного и объективного разбирательства. Что же, мысленно решил профессор,
будет вам разбирательство. Тонкий политик и проницательный человек, он
настоял на проведении ученого совета утром ближайшего понедельника. Тем
самым профессор избавлял ученое собрание от присутствия людей
легкомысленных, таких, например, как теоретики Шульман и Буров, которые и в
другие дни раньше обеда на работе не появлялись, а кроме того, была уже
пятница, и за оставшиеся три неполных дня, приглашения посланные секретарем
Лидией Ураловой, инженер мог и не получить. При таком удачном стечении
обстоятельств, работу доложил бы Калябин и все обошлось бы без прямого
контакта с автором.

Все утро Толя Ермолаев перебирал в памяти события вчерашнего вечера,
пытаясь докопаться до сути вещей. Теперь, по трезвому размышлении,
казалось, Богданов мало походил на анонимщика. Но если инженер не
причастен, то возникает вопрос: кто же? Не найдя ответа, Толя решил
поделиться сомнениями с Михаилом Федоровичем Мозговым. Тот стал
допытываться, знал ли кто из окружения инженера о происходящих событиях.
Толя вскользь упомянул Елену и Мозговой встрепенулся:

- Елена Разгледяева? А не родственница ли она известного философа? Толя
утвердительно покачал головой.

- Ну, как же, знаем, знаем, упырь на теле советского естествознания. Слыхал,
слыхал, и о жене его тоже, чертовски привлекательная женщина, говорят.
Ооооооо, эти на все способны!