"Владимир Хлумов. Графоманы" - читать интересную книгу автора

моя вина, что я сделал не так. Объясни мне, и я обязательно найду
какой-нибудь выход, и ты простишь меня, как и я простил тебя.

Елена, как показалось Толе, была совершенно спокойна.

- Но только не говори так, как раньше. Я не понимаю такого разговора. Ты
говоришь о том, чего нет и никогда не было в действительности, а лишь в
больном воображении этого, - Разгледяев подбирал слово, заметив, как сильно
Елена сжала ручки кресел, - безответственного человека. Вот ты опять
нервничаешь, но я же не прошу прямо сейчас все вернуть на прежние рельсы, я
прошу просто подождать хоть полгода, хоть месяц. Поживем отдельно,
подумаем, а потом решим. Но завтра... завтра ни в коем случае не нужно
ничего решать. Скажи же свое слово.

- Ничего нового я тебе не скажу и, наверное, ничего нового от тебя не
услышу. Вот ты назвал его безответственным человеком, а известно ли тебе,
Разгледяев, что это оскорбительно мне слышать, и не только потому, что
слово плохое, а потому неприятно мне тебя слушать, что ты дорогого мне
человека одним словом обозначить хочешь. А известно ли тебе, слышал ли ты
когда-нибудь, или читал в своих схоластических книгах о том, что нельзя
человека одним словом обозначать. Нет, не слыхал ты этого, и нет этого в
твоих книгах, ведь они все насквозь - солянка сборная из ярлыков. С твоими
умными мозгами можно счастливо жить, но понимать жизнь нельзя, а любить и
подавно...

- Но почему, зачем ты придираешься к словам? - Разгледяев завертел головой.
- Ну, пусть ответственный Богданов, пусть я ошибаюсь, но давай посмотрим
под другим углом зрения, - ему стало жарко, он расстегнул пальто и ослабил
галстук. - Чем плохо мы жили? Вспомни, ты училась, я работал, возможно, я
был не очень внимателен, ну, ты же знаешь, сколько разных обязанностей у
меня. Да и книга - кстати, на прошлой неделе сдал в издательство. Это не
только для меня событие. Но и ты, твой труд... Так сказать, вдохновляющее
начало, оно тоже... Частичка тебя в ней...

- А вот этого вообще не надо. Только не надо, пожалуйста, меня к твоей книге
примешивать. Даже если бы ты ее сжег, я бы все равно не смогла тебя
уважать, потому что я думаю, что по большому счету ты сам понимаешь, какую
вредную галиматью ты написал. И спешил ты ее написать, потому что знал, что
найдется (или уже нашелся) другой прохвост, который учуял протухший ветер
перемен и уже строчит, убирая из предыдущих изданий глаголы и
существительные и подновляя прилагательные. Но я сыта по горло всем этим, и
не мешай свою дряную книжку сюда. Я не хочу говорить о том, чего нельзя
проверять практически, за что, по крайней мере сейчас, розог не назначат,
да и никогда не назначат, потому что понять невозможно, о чем вы там
пишите. Видишь, какая я стала, зачем я тебе такая зрячая, Разгледяев? Найди
себе умную и играй с ней в свои игры, только учти, рога она тебе наставит,
вы же все там рогатые поголовно и взаимообразно, как ты любишь выражаться.
Вот, Анатолий, посмотрите на него, довел все-таки до дискуссий. - Она
выпила еще рюмку коньяка не предлагая никому. - Я вам расскажу Анатолий,
какой широкой души этот человек, - она зло усмехнулась. - Я и на суде