"Владимир Хлумов. Графоманы" - читать интересную книгу автора

- Да-а, - удивленно протянула она, - так вы старше меня, а с виду просто
студент, второкурсник. Все равно еще очень молодой. А я вот уже развожусь.
Но, знаете, Анатолий, жить только начинаю сейчас, только понимать стала,
что значит - жить, и от этого себя уидела. Боже, что я была! Отвратительная
девчонка, как я могла с ним столько лет?! Я теперь себя ненавижу, но
счастлива ужасно, что все наконец кончается. Ведь я существо конкретное, но
об этом долго не знала, то есть думала, что знала. Думаете, вот бездельница
какая-нибудь? О нет, я очень деловая женщина, я столько уже успела добрых
дел осуществить, - Елена усмехнулась. - Боже, сколько я бегала,
уговаривала, заставляла, направляла. Сколько пара пускала, сколько бумаги
извела. - Елена вдруг встала и, потрясая рукой, зверски завопила: - Даешь
высокие показатели в труде и учебе!

Толя рефлекторно напрягся.

- Хороша кукла? И это в наше просвещенное тысячелетие! Не понимаете вы меня,
Анатолий.

- Не понимаю, - честно согласился Ермолаев.

- Да уж, меня понять трудно. А все получилось совершенно неожиданно.Ведь в
сущности у меня с Разгледяевым было все совершенно в норме. Я не говорю о
том, что мне, глупой девчонке, сразу все досталось: по углам мы не
мыкались, как многие, деньги не считали, хотя я в институте училась. Не в
этом дело. Не с жиру я взбесилась, все сложнее. Просто все стало терять
свой блеск, то есть блеску как раз было больше чем достаточно, и на работе,
и дома - всегда шумно, весело, я же выдумщица, гостей страшно люблю. Ах,
сколько их было - маститых, заслуженных, ответственных, всегда придут -
руки целуют, вокруг меня вертятся, обхаживают, намекают. В общем, чего еще
желать, казалось бы? Не жизнь, а сплошной хоровод с песнями под оркестр
духовой, и музыка веселая такая, зажигательная, и все громче и громче, и
казалось, вот-вот наступит полный апофеоз, полное счастье красивой женщины.
Ан нет, внутри что-то заедать стало, как в пластинке, которую ставят по
десять раз на дню, зашуршало что-то, захрипело. Но портиться все стало
как-то хитро, не целиком, не разом, будто в хоре все поют чисто, в лад, а
один сорвался и потянул куда-то в сторону, сначала потихоньку, еле-еле, его
и не слышно было вначале. Я даже подумала: ну, попоет себе, попоет, да и
утихомирится, мало ли кто срывается, хор ведь не перекричишь. Но нет, он
продолжает все громче, натужнее, и вот орет уже во все горло, хрипло так, с
надрывом, будто зовет за собой куда-то. Ну, думаю, кричи, кричи, меня не
спутаешь, я видала крикунов, балагуров, бездельников. Хор не собьешь с
правильной ноты, не может ведь один сотню заглушить. Нет, смог, чуток
подбавил и воспарил так, что в галерке все рты открыли, и я рот как дурочка
открыла да так и хожу теперь с открытым ртом. Сломался стройный хор, не
стала я его слышать, как ни старалась. И знаю даже, почему все так, почему
хор сконфузился. Меня вдруг осенило. Как это так точно все поют, нигде не
сфальшивят, ведь в хоре сотня человек, такая пропасть народу, и не один не
ошибется - ведь это же не естественно? И закралось у меня сомнение: может
быть, они все разом врут-то, вместе с дирижером?