"Владимир Хлумов. Прелесть (Повесть о Новом Человеке)" - читать интересную книгу автора

- Он Богу не помеха.
Бог от начала предвидит все наши действия.
- Но как же принцип свободы воли?
- Чьей свободы?
Отец Серафим прямо смотрел в опущенные очи корреспондента. Тот
профессионально делал заметки в записной книжке.
- Хорошо, а конкретно, этот новый человек, как вы его видите?
- В шлеме.
- В шлеме, в водолазном? - как-то нервно вскрикнул Вадим.
- Нет, он подобен летчику бомбардировщика, он убивает, не глядя в
глаза жертве. Он на задании.
- Как на задании?
- Как вы. Вы ищите правду, а Истину обходите стороной.
- Ага, - Вадим будто обрадовался такому родству, - Ну, а представим
на минуту, конечно, только для образности, что он - это я, и пришел к
вам, и встал к лицу лицом, и что бы вы ему сказали?
- Не жги книг, которые надобно есть, и не ешь книг, которые надо бы
жечь.
- Но книги жечь, батюшка, как-то кострами инквизиции попахивает.
- Есть книги тоже не принято.
- То есть надобно есть, как ел Иоанн? Но как же быть, если книги уже
сожжены, ведь он уже переступил, там, в третьем вагоне.
- Покайся! - твердо сказал иеромонах.
- Но новый человек не может кается. Какие же у него могут быть
затруднения? В чем его ад?
- Для него ад это встреча с самим собой.
- Звучит загадочно.
Журналист опять заглянул в спасительный блокнот и сказал:
- Все-таки, какое-то получается у нам пессимистичное интервью.
Читатели уже начинают уставать от чернухи. В чем же надежда для
читателя, как жить ему в том мире, в царстве Антихриста?
- На земле нет рая.
- Так в чем надежда?
- В Боге.
- Хорошо, а как же быть с неверующими?
- У них еще есть время обратиться к Христу.

20

Воропаев, стараясь не делать резких движений, достал сигарету и
прикурил от свечи.
- Андрей Алексеевич, ты не будешь так любезен поглядеть на столик за
моей спиной? - спросил Вениамин Семенович и чуть пододвинул стул
освобождая тому обзор.
Андрей сидел с отрешенным лицом. Он вспоминал
одну беседу с Учителем о добре и зле. В этом мире зло и добро связаны
одной цепью, не бывает добра без зла и наоборот. - Говорил Учитель.
- Помнишь как Мефистофель в Фаусте: я та часть зла, которая делает
добро... Очень любил Михаил Афанасьевич эту идею. Поэтому смешны
люди, пытающиеся искоренить зло в надежде, что наступит всеобщее