"Владимир Хлумов. Прелесть (Повесть о Новом Человеке)" - читать интересную книгу автора

задержался, а завтра ни свет ни заря вставать. Но здесь опять
раздался голос, теперь явно женский или детский, но какой-то немного
хриплый, будто говорившему что-то мешало в горле.
Он остановился. Опять что-то глухо упало на землю. Он еще немного
постоял в нерешительности, с надеждой оглянулся вокруг, и никого не
обнаружив, обреченно ступил под арку. Все стихло. Опасаясь эха, - он
почему-то знал, каким громким оно бывает в арках, - старался не
шаркать. Встал у стены, чтобы не проектироваться на освещенную улицу,
и заглянул внутрь. Чуть правее, на углу газона, между скрюченными
кустами, поближе к детской площадке увидел человека. Рядом стоял
мусорный ящик, и с этого расстояния только он один и задавал масштаб.
Человек был наполовину выше ящика и отсюда, из-под арки, казался
гигантом. Гигант неподвижно склонился над темным бесформенным
холмиком.
Холмик зашевелился и, постанывая, начал приподниматься. Казалось, из
некой фантастической смеси, составленной из грунта и темноты,
вылепливалась человеческая фигура.
Появились ступни, колени, торс, неведомый скульптор переходил к
бюсту, но вдруг остановился. Хотелось, чтобы фигура росла дальше и,
по крайней мере, выросла бы вровень с гигантом. Но теперь стало ясно
-продолжения не будет, а все что получилась, так это худенькая
маленькая девушка. Гигант схватил левой рукой девчушку, а правую
отвел для удара.
- Ну... - выдавил, еле сдерживая свирепость кулака, мужик.
- Сволочь, - сказала девушка и захлебнулась от сильного удара в
грудь.
Она как-то обмякла, и мужик еще прибавил два раза с тупой невыносимой
монотонностью. Потом отпустил левую руку и снова появился холмик.
Все поплыло, как будто мир стал легче воздуха. Почему она не кричит,
почему не позовет на помощь, стучало в его умной голове. Он
осмотрелся опять. Светились окна, не так много, но все-таки были,
хотя, конечно, за плотно закрытыми ставнями нельзя было услышать
этого безумного девичьего упорства. Страх сковал его, он стоял, не
смея шагнуть вперед, но и уйти уже не мог.
Что делать? Почему так? Отчего она так себя ведет, словно не верит в
поддержку со стороны? Теперь скульптор совсем не спешил, да и вышло у
него совсем кривенько, скособочено, будто позабыл мастерство. Она уже
не стояла, а покачивалась на полусогнутых ногах, потом как-то
выправилась на минутку и плюнула вверх в лицо изуверу. Что же она
делает, разве ж так можно, нет и нет, ведь это больно - так
упрямится, ну уйди, убеги или хотя бы закричи. Истязатель, не успев
от ярости придержать жертву, ударил так, что она отлетела метра на
два и хлюпнулась там, ударившись о край песочницы. Потом медленно
подошел, постоял секунду и принялся бить жертву ногой, сначала
яростно, исступленно, со злобой, а потом уже от ненависти, может быть
и к себе, а совсем позже как-то по инерции, монотонно и бессмысленно.
Удары были почти беззвучные, как бы мертвые. То есть били-то по
живому, больно и глухо, без киношных эффектов. Невозможно было
представить, что она могла выжить, и казалось, что внутри у
неподвижного наблюдателя все горело. Он физически ощущал, как