"Владимир Хлумов. Мастер дымных колец (середина запорчена)" - читать интересную книгу автора

мнение по поводу грандиозной стройки. Впрочем, подавляющее число жителей
Северной, включая и его единственную дочь Соню, всерьез его точку зрения
не принимали. Соня, например, часто говорила: "Милый, милый папочка, ты
неисправимый фантазер. Ну подумай сам, какой здесь может быть космодром?"
Первое время они много спорили по этому поводу, даже часто ругались.
Позже, когда стройка подошла к концу, а никаких атрибутов космодрома не
появилось, Соня перестала насмехаться над отцом, да и вообще приставать к
нему по этому поводу. Илья Ильич отметил ее душевное благородство и сделал
вид, будто изменил мнение.
Да, последнее время Соня все реже и реже заговаривала с отцом. Но
была у этого еще одна причина, внезапно выяснившаяся накануне вечером.
Соня пришла домой взволнованная и почему-то чуть-чуть бледная. С порога
бросилась к отцу, обхватила легкими руками шею родного человека и шепнула
на ухо: "Папа, я влюбилась." "Что же, вполне естественно, - ответил отец,
поглаживая свое чадо за ушком. - Тебе уже двадцать пять".
Любовь далась Соне очень непросто. Девочка, рано потерявшая маму,
оказалась под единоличным влиянием доброго интеллигентного человека,
который и послужил ей прообразом воображаемого героя. Естественно, нужны
многие годы, чтобы встретить хоть нечто похожее или по крайней мере
отдаленно напоминающее идеал. Смышленая от природы и к тому же начитанная,
в юные школьные годы она чувствовала себя старше своих взбалмошных
одноклассников и с некоторой высокомерной улыбкой наблюдала, как те, не
умея плавать, бесстрашно бросаются в бездонное море интимных отношений. В
таких условиях обычно внимание сердца переключается на школьного учителя,
какого-нибудь преподавателя физики, математики или литературы. Но беда
была в том, что все эти предметы во второй средней школе Северной Заставы
читал один и тот же человек - Илья Ильич Пригожин.
Постепенно Соня поняла, что она не сможет найти свое счастье в
затхлом провинциальном городишке. Мечты переносили ее в большой светлый
город с высокими домами, с широкими проспектами и бульварами, в город,
населенный умными и мечтательными людьми наподобие ее отца. Ведь и сам
отец часто восторженно рассказывал о своей юности, о незабываемых годах
учебы в столичном университете. Правда, он обычно добавлял, что и наша
Северная Застава себя еще покажет, но даже самые радужные надежды тускнели
перед реально существующим столичным блеском.
Можно себе представить, как упоенно пела ее душа, когда она ступила
маленькой ножкой на перрон Северного вокзала столицы. И никакого ей не
было дела до того, что перрон заплеван, а носильщики грубы и неотесанны,
что дома угрюмы, а люди неприветливы и суетливы. Ничего она такого не
замечала. Замирая от волнения, Соня вошла в высокие дубовые двери приемной
комиссии университета, трепетно нашептывая как молитву торжественное и
постоянно ускользающее из памяти определение предела числовой
последовательности. Зря она волновалась - понятие предела этим летом было
выброшено за ненадобностью из программы. И вообще зря она волновалась за
математику, срезалась она на сочинении "Нравственность в творчестве
писателя Неточкина". Безо всякой задней мысли она вдруг написала, что
роман Неточкина "Черти" должен являться настольной книгой подрастающего
поколения. Попытка обелить этот тенденциозный роман, в свое время
подвергнутый уничтожающей критике самим Максим Максимычем, была в корне
пресечена - "неудовлетворительно, поскольку тема не раскрыта", ответили ей