"Марина Хлебникова. Подкаблучник " - читать интересную книгу автора

поварешкой по радиатору. На стук являлась Маруська. Демонстративно не
замечая Толика, Лида разливала. И незаметно, под разговоры, они с Маруськой
ополовинивали бутылку, а когда Толик оставлял их вдвоем, приговаривали ее до
конца.
- Вот что он там делает один, а? - не понижая голоса вопрошала Лида и
сама отвечала, - Газетами шуршит, как мышь в норе или в телек пялится! Вить
это ж с тоски подохнуть!.. А то, знаешь, что еще выдумал?.. Кораблики клеит
из каких-то стружек! Прям полквартиры захламил своими изделиями!
- Ребеночка тебе надо, Лидка, - наставляла подруга, - и сама сердцем
отмякнешь, и он в бирюльки играть перестанет. А что?.. То за молоком, то
пеленки, то гулять - дохнуть некогда будет, не то что кораблики клеить!
(Собственную дочку Маруська прямо из роддома завезла к мамаше, и
последующие восемь лет разводилась, судилась, искала работу и устраивала
личную жизнь вольно, без ребячьего писка)
- Да куда ему дите сделать! - презрительно фыркала Лида. - У него ж
только фамилия такая, а толку - чуть!..
Однако внутри знала, что Толика вины в том не было, и злилась по
привычке, для завершенности панорамы. Тайком от мужа она давно уже сходила в
женскую консультацию. Робея, как грешная школьница, переступила порог
кабинета и даже ойкнула - так ей показалось неприлично и стыдно то, что она
там узрела.
- Да вы что, мать моя? С каких гор спустились? - строго отчитала ее
пожилая женщина - врач. - Как же можно так себя запускать? Это же дикость
средневековая!
И еще строже - медленно, раздельно, как дефективной - выдала, что
каждая уважающая себя женщина обязана раз в полгода посещать кабинет и
досконально обследовать состояние своей требухи. А раз она этого не делает,
то и не уважает себя, не заботится о будущем потомстве, не выполняет свой
женский долг и... та-та-та, и тра-та-та!..
И Лида Малафеева, которая в торговой перебранке могла отбрить и остричь
наголо любого - хоть врача, хоть академика, перед этой седой теткой оробела
и трусливо смолчала. Она дрожала и дергалась, пока докторша совершала
привычный осмотр, и так стыдилась своего толстого некрасивого тела и
старушечьего белья, что почти ничего не слышала.
У нее оказалась частичная непроходимость чего-то, какие-то загибы и
спайки. Но докторша бодро пообещала, что дело это непропащее, что курс
лечения она уже назначила, и от сегодняшнего дня пациентка должна ходить
сюда ежедневно на уколы и процедуры. От слова "процедуры" Лиду бросило в
пот. Она с детства панически боялась "процедур", и даже с уродующим ее
бельмом ни за что не соглашалась расстаться. Хотя школьная медсестра
твердила, что операция эта простенькая и почти безболезненная.
Вышмыгнув из консультации с пачкой назначений и рецептов, Лида сунула
их в ближайшую урну и решила, что в это поганое заведение она больше ни
ногой. А если Лида Малафеева чего-то решила, то слово держала крепко.
И когда Толик издали заводил разговор - мол, зарабатывает хорошо, в
случае чего и один семью прокормит - Лида отрезала:
- Это чтоб у моих детей такая фамилия была? Не дождешься!
- Зря ты так, Лидуша, - бормотал он по ночам, обласкивая ее большое
теплое тело, - ведь годы-то уходят...
Она тогда стихала разнежено, тыкалась носом в его костлявое плечо и не