"Пересекая границы" - читать интересную книгу автора (Панкеева Оксана Петровна)

Глава 3

Он прекрасно помнил тот день, когда впервые увидел это удивительное существо. День был сам по себе незабываемый, уж нечего сказать. Он тогда должен был присутствовать на праздничном представлении в честь помолвки кузена Интара и сидеть в королевской ложе вместе со всей семьей, но, узнав про загадочную находку, не смог бороться с любопытством и решил лучше опоздать на официальное мероприятие, но в загадке разобраться. Тем более его положение позволяло ему не только опаздывать, но и вовсе пренебрегать всякими мероприятиями в интересах короны. А интересами короны он мог объявить что угодно, все равно никто бы не стал проверять.

Первое, что бросалось в глаза при виде пленника, был страх. Парень был насмерть перепуган, и притом давно. Командир патруля, поймавшего его неподалеку от южной границы, утверждал, что юноша был на грани истерики и не подпускал к себе никого, угрожая взорвать все вокруг, пока его не убедили, что они не мистралийцы, а ортанские пограничники. Из чего следовало, что этот человек бежал из Мистралии и там его чем-то очень сильно напугали. Само по себе это было не удивительно, из Мистралии бежали все, кто только мог, жить там было невозможно. Странным было другое. Парень совершенно не ориентировался в окружающем мире, говорил непонятные вещи и имел при себе несколько предметов неизвестного назначения, с которыми расстался неохотно и просил их не трогать и не разбирать во избежание неприятностей. Объяснять что-либо он напрочь отказался, заявив, что расскажет все без утайки, но не более не менее как самому королю, потому как всех остальных боится и никому не доверяет. Больше всего, как показалось всем, кто с ним общался, он боялся попасть назад в Мистралию.

Получив первое впечатление, глава департамента Порядка и Безопасности принц Шеллар тут же закрыл окошечко на двери камеры, чтобы первое впечатление не смешалось с потоком последующих, и подождал немного, чтобы придать ему устойчивости. Шеллар доверял своей интуиции и всегда придавал значение первому впечатлению. Начальник королевской тайной службы безопасности почтительно стоял рядом и ждал приказаний.

Подумав немного, Шеллар снова заглянул в окошко. Пленник снова вскинулся и обернулся на звук. На вид ему было не больше двадцати лет. Невысокий крепыш в изрядно потрепанной униформе мистралийской тайной полиции без знаков различия. Миловидное круглое лицо с небольшим аккуратным носиком, дрожащие губки бантиком, испуганные зеленые глаза. Он смотрел на окошечко, из которого за ним наблюдали, со странной смесью страха, отчаяния и надежды. Со второго взгляда он вызывал симпатию.

— Его допрашивали? — спросил Шеллар, закрывая окошко.

— Пробовали, господин начальник. Он требует, чтобы его пустили к королю, и все тут.

— Какое воздействие оказывали?

— Пугать пробовали и уговаривать. Но без толку. Его чем-то до нас так напугали, что нас он уже не боится. И уговоров не понимает. Бить мы его, правда, не пробовали. Вы не распоряжались, и я на свое усмотрение счел это нецелесообразным. Он настроен не враждебно, даже я бы сказал достаточно конструктивно и желает сотрудничать, единственное, что его останавливает, это страх. А если с ним обойтись жестко, он станет относиться к нам, как к врагам. А информация, которой он владеет, может быть действительно важной.

— Я понимаю, — прервал его глава департамента. — Ты совершенно прав, Флавиус. С ним вполне можно договориться по-хорошему, и я сам попробую это сделать. Беспокоить его величество, конечно, не стоит, надеюсь, меня ему будет достаточно. Кстати, он пояснил, чего конкретно он боится?

— Конкретно он боится, что кто-то из сотрудников департамента может работать на мистралийскую разведку. А как только его показания попадут к ним в руки, они передадут сведения о нем своим хозяевам, после чего его найдут, похитят и страшно подумать, что сделают. Мне он тоже ничего не сказал. Доставить его в кабинет?

— Да. Только не в кабинет для допросов, а в мой.

— Будет сделано, господин начальник.

— Здравствуйте. Меня зовут господин Шеллар, я глава департамента Безопасности и Порядка. Представьтесь, пожалуйста, и побеседуем.

— Меня зовут Жак, — неохотно сказал перепуганный парень и опустил глаза. — Я уже говорил, что буду беседовать только с королем.

— Король не будет с вами беседовать, господин Жак. Просто потому, что он вообще не занимается вопросами разведки. Это моя сфера деятельности. Если вас это утешит, я член королевской семьи, принц и четвертый наследник, и я представляю здесь его величество. Поэтому вы будете беседовать именно со мной. Все равно, даже если король и захочет вас выслушать, он сделает это в моем присутствии или же передаст мне все сведения, которые вы ему сообщите. Так что для вас не имеет никакого смысла настаивать на личной беседе с ним.

Странный молодой человек по имени Жак оказался напуган до потери способности логически мыслить. Шеллар бился с ним часа два, взывал к его рассудку, легонько пугал, откровенно подлизывался, заводил разговор на отвлеченные темы, пытаясь окольными путями вытянуть из него хоть какую-то информацию, с которой можно было бы работать. Результаты оказались скудными. Единственное, что можно было утверждать достоверно — парень был переселенцем. Он считал время не лунами, а месяцами, совершенно не знал географии и поминал бога в единственном числе. Из этого можно было сделать вывод, что доверчивый переселенец попал в лапы мистралийским спецслужбам и был использован для каких-то неблаговидных дел, причем в такой сфере, где мог получить полное представление о методах работы этих самых служб. Это его и напугало до такой степени. Правда, оставалось неясным, как он ухитрился оттуда сбежать и добраться до ортанской границы, не попав в руки повстанцам. Хотя возможен вариант, что у них он тоже побывал, и натерпелся страху еще и от них. Но все это были сплошные догадки, и это только разжигало природное любопытство Шеллара. На церемонию он все равно опоздал, и решил наплевать на нее совсем и все-таки дожать собеседника, чего бы это ни стоило. Он как раз обдумывал следующую линию разговора, когда в кабинет без стука ворвался Флавиус.

— Господин начальник! Ваше высочество! — взволнованно выкрикнул он и осекся, взглянув на допрашиваемого. — Господин начальник… случилось ужасное несчастье…

— Говори, — кивнул Шеллар, недоумевая, что могло заставить невозмутимого Флавиуса так паниковать. — Или это секретно? Я просто не хочу таскать его туда-сюда, если информация не особо конфиденциальна.

— Что тут может быть секретного, уже весь город знает… Ужасное, чудовищное преступление! В королевской ложе произошел взрыв неизвестной природы…

— И? — глава департамента застыл, внезапно захваченный незнакомым доныне ощущением.

— Вся королевская семья погибла. Все, кто там был. Его величество, оба первых наследника, ее величество королева Роана, юный принц Аллеар…

— Стой… — Шеллар прижал ладони к лицу и закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями и отойти от шока.

Принца Шеллара всегда считали не совсем нормальным. Это заметили еще когда он был младенцем, и до года все считали его умственно отсталым, потому что он не улыбался, как все дети. Когда в год с небольшим он заговорил, причем сразу связными предложениями, стало ясно, что с умственным развитием у него все в порядке, а дело в чем-то совсем другом. Когда же маленький принц научился читать в два с небольшим, и к четырем годам освоил полный курс арифметики, а также продемонстрировал феноменальную память, было единогласно решено, что его странности являются неотъемлемым признаком гениальности. А странности были весьма заметные. Ребенок, который никогда не смеется и не плачет, ничего не боится и никого не любит, никоим образом не мог считаться нормальным, будь он хоть сто раз гениален.

Смеяться он научился годам к пятнадцати, и примерно в то же время у него прорезалось чувство юмора и чувство привязанности. Но по-прежнему никто и никогда не видел, чтобы он грустил или плакал, боялся или гневался. Он всегда был неизменно ровным и серьезным, и наставники постоянно ставили его в пример кузенам. Только мэтр Истран приходил в отчаяние от бесчувственности юного принца и говорил, что это несомненно результат какого-то проклятия и что это когда-нибудь плохо кончится.

Однажды его пророчество чуть не сбылось, когда Шеллар случайно поймал эманацию стихийного эмпата. Чужое чувство ворвалось в его сознание и пронеслось по нему, как орда варваров по спящей деревне. К счастью, мэтр был рядом и успел экранировать его от эманаций прежде, чем он успел упасть в обморок. А потом старый маг объяснил принцу просто и доходчиво, что если он не постарается хоть немного научиться чувствовать, это может для него действительно плохо кончиться. «Однажды, — сказал он, — вы столкнетесь в своей жизни с чем-нибудь таким, к чему просто не сможете оставаться равнодушным. И можете себе представить, что с вами будет. Хорошо, если вы просто потеряете сознание. А можете и сойти с ума».

С тех пор прошло много лет. Принц Шеллар честно постарался чему-то научиться, штудируя книги по психологии, хотя его успехи были весьма скромными. А слова мэтра о возможном безумии он запомнил накрепко. Поэтому сейчас он постарался приложить все усилия, чтобы справиться с внезапно вспыхнувшим в нем чувством невероятной силы. Для него невероятной, разумеется.

Он попытался найти логическое решение своей проблемы и вспомнил, что об этом говорилось в трудах психологов. От разрушительного действия скорби нужно отвлечься. Нельзя плакать, впадать в истерику и предаваться горю. Он должен работать. Да, правильно — он должен делать свое дело. Собирать информацию, искать убийц, вести расследование. Именно он сам, а не рядовые сыщики из службы порядка. Убийство королевской семьи — это не покража трех рулонов полотна из купеческой лавки.

Взять себя в руки. Забыть о том, что он только что потерял свою семью, всех, к кому он был привязан, кого считал родными, всех, кто его любил… Он глава департамента, и он должен работать… Стоп. Глава департамента? О, нет. Уже нет…

Эта внезапно озарившая мысль снова повергла его в шок. Это трудно было осознать сразу.

— Ваше высочество… — осторожно подал голос притихший Флавиус. — Простите… я позволил себе… я повел себя непростительно легкомысленно, сообщив вам об этом так резко и неожиданно… Я не подумал, что это может быть для вас… слишком… ради всего святого, скажите что-нибудь! Как вы себя чувствуете? Может быть, следует позвать кого-нибудь?.. Или дать вам воды? Или… Скажите хоть что-нибудь!

— Стой, — повторил Шеллар. — Не надо. Лучше скажи, кто остался. Хоть кто-нибудь остался?

— Никого, — виновато сообщил Флавиус. — Все, кто был в ложе…

— А кого не было в ложе? Кроме меня? — как только он начал думать о деле, ему стало легче, и Шеллар поторопился продолжить расспросы.

— Насколько мне известно, принц Мафей не был допущен на церемонию в наказание за какую-то шалость, и мэтр Истран как раз занимался его воспитанием. И все. Ну, разумеется, принц-бастард Элмар в отъезде, но вы это и сами знаете.

— Так… — сказал Шеллар, тяжело поднимаясь из-за стола. Ясность мысли быстро возвращалась. Он отошел к окну, отвернулся, постоял несколько минут, комбинируя и просчитывая варианты. Потом спросил: — Много народу знало, что меня нет в ложе? Кроме погибших, разумеется?

— Только мэтр Истран и стражники, которые видели вас здесь.

— Останки опознаваемы?

— Я не видел лично, но после взрыва такой силы… Не думаю.

— Значит так. Подними всех доступных агентов и брось на связь. Во-первых, предупредить Костаса, чтобы привел полицию в боевую готовность и ждал приказа. Я думаю, это переворот, и в ближайшие часы кто-то полезет на трон. Как только мы это узнаем, мы задавим их, пока они не успели развернуться. Во-вторых, постарайся сделать так, чтобы меня опознали среди останков. Они могут не вылезти на свет, если узнают, что я жив. Могут даже начать охоту. В ложе было полно приближенных лиц, количество трупов будет трудно определить, многие будут вообще в виде фрагментов. Возьми мою звезду и кольцо, пусть твои агенты подбросят на место взрыва. Не забудь звезду погнуть и испачкать. В-третьих, пусть предупредят Красса, чтобы стража тоже была готова и ждала приказа. В-четвертых, обязательно пошли кого-нибудь к Орри, пусть срочно соберет паладинов в штаб-квартире, иначе в городе их перебьют по одному. А главное — пусть предупредят мэтра Истрана, чтобы забрал Мафея и прочих магов и немедленно покинул дворец. Пусть спрячутся здесь, в здании департамента. Паладины пусть тоже подтягиваются сюда, когда соберутся.

— Будет сделано, — кивнул Флавиус с видимым облегчением.

— И еще, обязательно запаситесь полиаргом в достаточном количестве, скорей всего это окажется религиозный орден.

— Будет сделано, ваше высочество, — снова кивнул Флавиус и указал на упрямого беженца, который все это время сидел, вжавшись в свой стул, как перепуганный мышонок. — Этого в камеру?

— Не надо. Я все-таки закончу с ним. Когда определимся с противником, доложишь, и я буду думать дальше. А пока у меня есть время, которое надо чем-то занять. Вот им я и займусь… Да, если вдруг к нам заявится новый начальник департамента — мало ли, вдруг они настолько обнаглеют — тащи его в подвал, — он заметил, как притихший было Жак весь содрогнулся на последнем слове и запомнил это на будущее, — зови меня, и… — Шеллар покосился на Жака и решил воздержаться от подробностей. — И я с ним побеседую.

Начальник службы безопасности почтительно склонил голову.

— Я все сделаю, ваше величество.

На этот раз в его голосе было еще больше почтения, чем раньше. Разведчик, он все понимал.

— Сделай, Флавиус. — негромко попросил Шеллар. — И я тебя не забуду. Мое место уже можно считать свободным, а Костас слишком стар для такой должности.

Флавиус молча поклонился.

Когда за Флавиусом закрылась дверь, Шеллар подошел к сейфу, где за стопкой документов у него стояла бутылка коньяка, и достал ключ. Потом подумал и снова спрятал. Нельзя. Голова должна быть если уж не совсем ясной, то хотя бы трезвой. Лучше закурить. Он достал трубку и, набивая ее, заметил, что у него трясутся руки.

Раскурив трубку, он, наконец, сел за стол и внимательно посмотрел на несговорчивого господина Жака. Тот все еще сидел, съежившись на своем стуле, но в глазах у него был уже не страх, а невыразимое сочувствие, которое он не решался высказать.

— Я тебя слушаю, — сказал Шеллар.

— Сейчас? — как-то неуверенно переспросил Жак.

— А что, ты хочешь для верности подождать официальной коронации?

— Нет, — тихо ответил Жак. — Я понял, что вы теперь король. Только… Вы действительно хотите слушать сейчас?

— Отчего же нет?

— Ну… я подумал, что вам сейчас не до того… У вас такое случилось… А тут я со своими проблемами… Может, ну их на фиг, что я, не успею вам в другой раз рассказать? Вам ведь плохо, вы на себя в зеркало посмотрите. Хоть выпейте что-нибудь, или поплачьте, или… я не знаю… На вас смотреть страшно.

— Спасибо, конечно, что ты заботишься о совершенно чужом тебе человеке, — слегка удивился Шеллар. — Но не стоит. Мне действительно плохо, ты прав, но я не могу предаваться переживаниям. Не время. Нельзя. Надо отвлечься какой-нибудь работой. Вот, например, выслушать твою информацию и найти ей применение. Так что давай, рассказывай. Если ты действительно хочешь мне чем-нибудь помочь, дай мне пищу для размышлений, чтобы я мог думать о чем-то, кроме… сам понимаешь. Если тебе страшно смотреть, можешь отвернуться.

И зачем-то добавил:

— А плакать я не умею.

И Жак рассказал. Все, что мог рассказать, ни о чем не умалчивая и ничего не приукрашивая в свою пользу. Откровенно. Честно. Как праведный христианин на исповеди. Видимо, у бедняги не первый день нервы были на пределе, и ему самому до боли хотелось выговориться. Хоть кому-то рассказать, поделиться, выплеснуть весь тот ужас, что ему довелось пережить. И, выслушивая его рассказ, Шеллар мрачнел на глазах. Правление обещало быть веселым. Мало того, что начинается с крови и предательства, так еще в обозримом будущем можно ожидать войны. Причем почти обреченной на поражение. Кто бы мог подумать, Мистралия! Ее уже никто не принимал всерьез, эту многострадальную страну, разоренную пятью переворотами. На нее уже косились, облизываясь, все короли континента… Понятно, почему ни один агент не смог выбраться из Кастель Милагро, теперь-то понятно. Вот они чем там занимаются. Боевые машины, это надо же додуматься… Хотя что им осталось, после того как они последовательно истребили всех мало-мальски стоящих магов. Агенты неоднократно докладывали, что Мистралия бешеными темпами развивает тяжелую промышленность, и никто не мог понять, зачем. А вот зачем, будем знать теперь. Затем, чтобы к тому времени, как инженер закончит чертежи боевых машин, база для производства была готова…

— О чем вы думаете? — спросил Жак.

— Извини, — спохватился Шеллар, — Я отвлекся. Продолжай.

— Да в общем, это все. Больше я никого не встретил в этих горах, пока не наткнулся на ваших пограничников… — он запнулся, замолчал, словно не решался что-то сказать. Потом спросил тихо: — Вы меня презираете?

— Тебя это так волнует? После всего, что с тобой было, тебе еще не безразлично, что о тебе думают?

— Смотря, кто думает. Ваше мнение мне не безразлично.

— Ну, раз тебе так интересно, скажу. Ничего похожего на презрение у меня и не мелькало. Это королевские паладины могут себе позволить презирать всех и каждого за малейшее отклонение от кодекса чести, а я всю жизнь работал в Управлении Порядка и Безопасности, и уяснил для себя несколько полезных вещей. Например, что не бывает абсолютного зла и абсолютного добра. Кроме того, все люди имеют достоинства и недостатки, и дело только в наборе и соотношении. А еще я весьма прагматично смотрю на большинство вещей, в том числе на этику. Ты ведь больше всего переживаешь из-за того парня, которого ты искалечил, верно? Так вот, если хочешь знать, на твоем месте я бы нажал кнопку, не дожидаясь, пока мне пригрозят смертью, а просто рассудив, что мой отказ ничего не изменит и ничем не поможет этому несчастному, а вот мне может стоить жизни. Я уверен, ты тоже прекрасно это понимал, но что-то тебе не позволяло прислушаться с голосу рассудка. Тебе пришлось дождаться, пока заговорит страх. Его голос ты слушаешь хорошо.

— Да, — печально согласился Жак. — Я трус и я это знаю.

— И очень жаль, — вздохнул Шеллар. — Это означает, что для разведработы ты не годишься.

— Для разведработы? — с откровенным ужасом в голосе повторил Жак. — Нет, только не это… Я вас умоляю, не надо… опять…

— Успокойся, в подвалы никто тебя не потащит. И принуждать тебя никто не собирается. Ты действительно не годишься, и использовать тебя таким образом нерационально.

— А вы собираетесь меня как-то использовать? — в голосе беглого переселенца зазвучала горечь человека, доверившегося и обманутого. — Рационально? А это как? Тоже танки? Так я не умею. Или у вас тоже есть свой Кастель Милагро со своими подвалами, набитыми приборами, где трудятся на благо новой родины переселенцы? А может, у вас тут подпольная мегасеть действует и у вас острая нужда в ломовиках? Так вы не стесняйтесь, меня же очень легко… использовать. Ствол к виску — и я весь ваш.

— Прекрати, — резко оборвал его Шеллар, поскольку тут уже запахло истерикой. — Не придирайся к словам. И не говори ерунды. За кого ты меня принимаешь?

— За человека, который весьма прагматично смотрит на этику, — угрюмо ответил Жак и уставился в пол.

Шеллар выбил трубку и стал набивать ее снова. Разговор ушел совсем не в то направление, которого он хотел. Нужно было что-то исправлять, и срочно, иначе этот перепуганный переселенец действительно решит, что его опять поволокут в подвал и начнут угрозами принуждать к сотрудничеству. А этого нельзя было допустить ни в коем случае. Трус он там или нет, а работать под принуждением он не будет, проверено на практике. Недостаток воли и смелости у этого парня вполне компенсируется хитростью и умом, и сбежать он ухитрится откуда угодно. По-хорошему с ним надо, только по-хорошему. Он раскурил трубку и продолжил разговор.

— Но это же не значит, что я полный моральный урод, — сказал он. — Тем более с точки зрения рациональности, тебя вообще не стоит использовать под принуждением. Как, впрочем, любого человека. Ты считаешь, что использовать людей вообще безнравственно? Использовать можно кого угодно. Надо только делать это так, чтобы используемый не страдал, а напротив, чтобы ему было приятно и интересно. Вот сам ты, например, чем бы хотел заниматься? Тебе ведь все равно придется как-то устраиваться в этом мире, чем-то зарабатывать на жизнь…

— Занятное рассуждение, — усмехнулся Жак. — Это следует расценивать как подхалимаж?

— А что, можно расценить это как угрозу? Ты меня что, за дурака держишь? Один дурак уже попробовал тебя принуждать, и я вижу, что у него из этого вышло. Успех налицо. Прямо-таки блестящий. Теперь я, наконец, зашлю агента в этот проклятый замок…

Возможно, они спорили бы еще дольше, если бы их не прервал господин Флавиус.

— Прошу меня простить, — сказал он, входя в кабинет. — У меня новости. Когда и где изволите выслушать?

— Здесь и сейчас, — сказал Шеллар. — Можете говорить в присутствии молодого человека, мы с ним почти сработались. Так что?

— Власть захватил орден Небесных Всадников. Первосвященник Балмон уже обратился к народу с проповедью о том, что исполнилось пророчество и пала прогнившая династия… Подробно излагать?

— Подробно не надо. Я что-то такое и предполагал. Дальше.

— Только что он издал указ, которым запретил все магические и мистические школы, кроме своей. Новый глава департамента уже назначен и прибыл. Мэтр Истран… — Флавиус замялся. — Его не нашли. Он получил сведения, что в столицу возвращается принц-бастард Элмар, и поспешил, чтобы его встретить и предупредить. Вы же понимаете, если…

— Понимаю. Продолжай.

— В его отсутствие за ним пришли пять воинов ордена с полиарговой сетью, ошейником и наручниками. Принц Мафей был один. Вероятно, мальчик очень испугался. Верхняя северная башня разрушена полностью, среди развалин уже нашли обрывки полиарговой сети и… э-э… останки, если можно так выразиться, всех пяти воинов ордена. Принц исчез, предположительно телепортировался в неизвестном направлении.

— Дальше.

— Новый глава департамента, брат Тиффан, ожидает вас в подвале. Изволите пройти?

— Изволю, — кратко ответил Шеллар и встал из-за стола. Затем обернулся к Жаку. — Ты посиди пока тут. Я скоро вернусь, и мы договорим.

— А вы в подвал? — поинтересовался переселенец. — Беседовать?

Его тон не оставлял сомнений в том, что договориться будет крайне сложно. Но уговаривать его дальше у Шеллара уже не хватило терпения. Оно просто вдруг кончилось, словно лопнула невидимая струна под неловкими пальцами пьяного барда, и всякие практические соображения начисто смело неодолимое желание заткнуть рот этому трусу и дать выход своим разбушевавшимся эмоциям.

— А что ты думал? — с непривычной для него самого злостью в голосе произнес глава департамента. — Что я буду церемониться со сволочами, которые убили мою семью? Что я их буду уговаривать, как тебя? Ты знаешь, что Аллеару было четыре года? Или ты думаешь, что люди, способные ради власти убить ребенка, достойны хоть какого-то сочувствия? Да я с этого нового начальника собственноручно буду шкуру сдирать, пока не расскажет, что у них запланировано дальше, и рука не дрогнет.

— А если он не скажет?

— Не скажет? Ты что, думаешь, что все люди такие же герои, как твой однорукий приятель, а ты какой-то уникум? Дурак ты. Все совсем наоборот. Люди в основном как раз такие, как ты. И все он мне скажет. И мне ни капельки не стыдно. А ты можешь убираться отсюда хоть сейчас, у меня нет ни времени, ни желания с тобой сопли развозить. Нужен ты мне! Возьми в верхнем ящике стола пропуск и выметайся, чтоб я тебя больше не видел!

В коридоре Флавиус спросил:

— Ваше высочество, позволено ли мне будет поинтересоваться, как ваши успехи с этим юношей?

— Позволено, — кивнул Шеллар. — Он мне все рассказал. К сожалению, к дальнейшему сотрудничеству его склонить не удалось. Зря я так вспылил, конечно… Но достал он меня с этим подвалом. Слишком уж его напугали в Кастель Милагро.

— Не похоже, чтобы его пытали, — заметил Флавиус.

— Нет, ему только показывали. Этого ему хватило, чтобы составить мнение о мистралийцах. После этого он бросился к нам и сдал их с потрохами. Мне бы не хотелось, чтобы он составил о нас такое же мнение, но… что-то я сделал не так. Наверное, я просто не в форме. А жаль.

— Он может быть полезен?

— Именно. Но это тот случай, когда человек должен сотрудничать по своей доброй воле, иначе пользы от него не будет. Мистралийцы, к примеру, попытались его принудить и понесли серьезные потери.

— Он маг?

— Нет. Он переселенец. Но совершенно уникальный. Я тебе потом расскажу.

Прогнозы Шеллара касательно разговорчивости брата Тиффана полностью оправдались. Лишенный возможности пользоваться магией при помощи полиаргового ошейника, пожилой магистр оказался далеко не героем. Выжав из него все, что можно, Шеллар распорядился удавить пленника, и направился к себе в кабинет, на ходу пробегая глазами протокол допроса и одновременно отдавая приказания двум офицерам и верному Флавиусу.

Кабинет был пуст. «Ну и хрен с тобой», — подумал Шеллар и на этом плюнул на своего нового знакомого, пусть делает что хочет, пусть идет, куда хочет, есть дела поважнее. И занялся делами.

События той ночи и следующего дня он помнил плохо. Даже его феноменальная память на этот раз отказала. Воспоминания о битве за столицу были отрывочны, несвязны и перепутаны по времени.

Он помнил, как сидел в кабинете, выслушивал доклады и отдавал приказы. Помнил, как долго стоял у окна и думал, просчитывая возможные варианты развития событий. Как он оказался на улице — не помнил. Помнил только холодный ветер, продувавший плащ.

Он помнил, что носился по городу, как подстреленный гоблин, расставляя полицейские патрули и собирая разбежавшихся магов. Помнил, как несколько раз где-то выступал перед народом. Где он встретил Элмара — не помнил. Помнил только его счастливые глаза, ярко-синие на загорелом лице, и радостный крик «Шеллар! Ты жив!»

Он помнил, как брали штурмом королевский дворец, где засели заговорщики. Как шли по мраморной лестнице королевские паладины в пешем строю, и над ними висели, переливаясь разными цветами, ауры защитных заклинаний. Это было красиво. Помнил, как летали над дворцом огненные шары, ледяные стрелы, молнии, слепящие радуги и прочие атрибуты битвы магов. Это тоже было красиво. Как он оказался под обстрелом — не помнил. Помнил только, что увидел топтавшийся без командира отряд полицейских и подумал, что они так и протопчутся на месте, если им ничего не приказать.

Он помнил, как шел вместе с этим отрядом. У него в руках был боевой арбалет, над его головой свистели стрелы и летали молнии, но ему не было страшно. Он не умел бояться. Помнил, как Элмар прикрывал его своим щитом и ругался: «Куда ты прешься, тханкварра! Ты же стрелять толком не умеешь, боец из тебя, как из тролля алхимик! Какого демона ты под стрелы полез? А если убьют? Что мне тогда делать? Собственную задницу на трон громоздить? Хоть меня бы пожалел, если себя не жалко!» Как все кончилось — не помнил. Помнил только, как Элмар встал на одно колено и присягнул ему на верность. И вслед за ним все паладины. Это тоже было красиво, и в тоже время дико и ненормально.

Вечером этого же дня, когда все было кончено, нашелся Мафей. Его привели какие-то патриотически настроенные горожане, которые прятали его у себя со вчерашнего дня. А еще они принесли неизвестного героя, который спас принца от магистров Ордена, пытавшихся его схватить. Неизвестный герой пребывал в бесчувственном состоянии, тоже со вчерашнего дня. На нем была все та же потрепанная мистралийская униформа без знаков различия.

Пока Шеллар думал, что сказать, Элмар, который в таких случаях не имел склонности думать вообще, а действовал исключительно на эмоциях, в порыве душевного подъема и обезумев от радости, пригласил всех во дворец. Точнее, в то, что от него осталось. Горожане, в свою очередь обалдевшие от такой демократичности, немедленно изъявили желание рассказать принцам историю весьма удивительную и достойную восхищения. Мафея хотели увести в его покои, чтобы успокоить и уложить спать, но он разревелся еще сильнее и заявил, что ни на шаг не отойдет от своего спасителя, пока не убедится, что с ним все в порядке. Тогда ему позволили остаться при условии, что он немедленно прекратит рев, не подобающий принцу. Мафей мгновенно притих. В конце концов все расселись прямо в королевской столовой, куда натащили из кухни вина и легких закусок, и горожане с принцем изложили обещанную историю.

Принца Мафея поймали в доме Элмара, где он попытался спрятаться. Поскольку появление Элмара в городе было для ордена нежелательно, а появиться он мог в любой момент, — его соратница, волшебница Этель прекрасно владела телепортацией — в дом пришли несколько магистров ордена, чтобы устроить засаду. И наткнулись на Мафея. Поскольку после побоища во дворце сил колдовать у маленького эльфа не осталось, он поступил, как обычный напуганный ребенок — бросился бежать. Догнали его уже на улице, начали хватать и вязать. Он стал орать и сопротивляться, чем привлек всеобщее внимание и собрал вокруг себя толпу. И вот, когда его уже схватили, опутали сетью, застегнули наручники и стали надевать ошейник, из толпы выскочил странный молодой человек и возмущенно завопил:

— Мужики, у вас что, мульки выбило? Что вы с ребенком делаете?

Пять магистров удивленно остановились, оглядели наглеца и велели проходить, пока его не арестовали за противодействие властям. Наглец и не подумал уходить, повернулся к толпе и закричал:

— А вы чего стоите? Вас тут толпа, а их только пятеро! И вы все смотрите, как пять взрослых жлобов истязают ребенка!

— Это государственный преступник, — объявил один из магистров. — И ты тоже, как я вижу. Арестуйте его, братья, за подстрекательство к бунту. А вы все разойдитесь, — обратился он к толпе.

Толпа заколебалась. И тут маленький принц заорал:

— Вы все сволочи! Вы подлые убийцы! Вы мою маму убили! Приедет кузен Элмар, он вам всем покажет!

— Да это же принц! — крикнул кто-то в толпе.

— Точно, это принц! — поддержал другой голос. — А я все понять не мог, что у него с ушами не так!

— А говорили, что династия пала!

— Врали! А герой Элмар? Он ведь правда приедет!

— Уж он приедет, он тут всем покажет!

— Мы и сами покажем! Мужики, поможем герою! Бей гадов! Мочи их! — с воодушевлением завопил неведомый наглец и подобрал с земли камень. — Булыжник — оружие пролетариата! Религия — опиум для народа! Эй, ксендзы! Бога нет!

И запустил в магистров своей каменюкой. Но не попал. А один из магистров сделал пару пассов. Отважный агитатор вскрикнул, зашатался и рухнул замертво. Толпа зашевелилась, полетело еще несколько камней, но магистры быстро отгородились защитным полем.

— Ты что с ним сделал? — спросил один.

Тот, что колдовал, удивленно посмотрел на тело и пожал плечами.

— Понятия не имею. Я его хотел только обездвижить.

Магистры стали звать подкрепление, и тут случилось самое удивительное. Лежавший без признаков жизни юноша вдруг открыл глаза, поднял руку и, не вставая, стал чуть пошевеливать пальцами. И тут пошла такая магия, какой горожане отродясь не видывали.

Толпа быстро раздалась, прихватив попутно связанного принца, пока магистры были заняты битвой. А битва была такая, что не приведите боги! В конце концов неизвестный герой разделал всех пятерых магистров гигантской мухобойкой, возникшей из ниоткуда. Но сам так и остался лежать без чувств. Даже глаза закрыл и рукой перестал шевелить. Добрые люди его подобрали и отнесли к лекарю, но тот ничем не смог помочь. А когда беспорядки в городе закончились и люди собрались отвести принца домой, он потребовал, чтобы его спасителя тоже принесли во дворец и высказал надежду, что мэтр Истран сможет что-то сделать. Вот такая вот история.

Выслушав историю, Шеллар поспешил спровадить верноподданных горожан, пригласив их на коронацию в качестве почетных гостей и пообещав выразить свою безмерную благодарность в более подобающей обстановке. Когда гости удалились в совершенном восторге, он первым делом настоял, чтобы принц Мафей покинул столовую и отправлялся спать. Взрослые будут заниматься делом — думать, чем помочь пострадавшему герою, и мешать им не следует. На этот раз принц не посмел возражать.

Шеллар упал в кресло и посмотрел в окно. Солнце клонилось к закату. Прошло немногим больше суток с того момента, как в его кабинет ворвался Флавиус. И почти двое суток с тех пор, как принц последний раз спал. Теперь, когда над городом повисла тишина, когда все закончилось и не надо было больше никуда бежать, Шеллар, наконец, почувствовал, как он устал. У него не было сил даже думать о том, что завтра, и послезавтра, и еще несколько дней ему предстоит опять бегать, высунув язык, и наводить порядок.

Западное крыло дворца сильно пострадало во время штурма, поэтому в свои комнаты он не пошел. Там не хватало нескольких стен, и не было ни одного целого стекла. В спальне, по-видимому, взорвалось несколько огненных шаров, и находиться в ней было невозможно. Поэтому он решил остаться здесь, в уцелевших королевских апартаментах. Здесь же собирались остаться и Элмар с соратниками, и мэтр Истран. Мэтр не хотел отходить далеко от Мафея, а Элмар заявил, что во-первых, ему лень идти домой, а во-вторых он сто лет не видел горячо любимого кузена и намерен провести хотя бы вечер в его обществе.

Больше во дворце никого не было, не считая отряда стражи у парадного входа. Слуги и придворные разбежались, кто еще до штурма, кто после него, и возвращаться не собирались, по крайней мере, до завтрашнего утра. Они были одни в огромном пустом здании.

Элмар, все еще взбудораженный после сражения, сидел за столом, уплетая все, что попадало под руку и влюбленно смотрел на кузена Шеллара. Его синие глаза сияли восторгом. Он просто был рад видеть друга живым и, похоже, ни о чем другом не мог думать. Около него чинным рядочком восседали его соратники по подвигам — лучница Валента, статная рослая девица с роскошной косой, мистик Шанкар, смуглый и черноглазый, с обритой наголо головой, и волшебница Этель, маленькая и щуплая, как девчонка. Мэтр Истран, склонившись над лежащим на диване Жаком, внимательно его осматривал.

«Вот ведь не везет, — подумал Шеллар, по привычке доставая трубку, и вспомнил, что табак у него кончился еще утром. — Этот парень мог бы быть полезен. Сколько он знает такого, о чем мы никогда в жизни не слышали… Как он это сделал? Как он, не имея понятия о магии, ввязался в драку с пятью магистрами и победил? А еще говорил, что он трус…»

Шеллар поднялся и подошел поближе. Жак лежал неподвижно, даже дыхание можно было заметить, только очень внимательно присмотревшись. Его нечесаные каштановые лохмы рассыпались по кремовому бархату обивки, рука бессильно свисала с дивана. Он был похож на тряпичную куклу.

— Допрыгался? — почему-то вслух сказал Шеллар. — Не сиделось тебе в департаменте, пошел на задницу приключений искать…

Он почему-то чувствовал себя виноватым за вчерашнюю вспышку на пороге кабинета. Не надо было так с ним. Не стоило. Можно было договориться по-хорошему, если постараться. Не смог. Нервы сдали.

— Вы его знаете? — поинтересовался мэтр Истран, выпрямляясь и отходя от дивана.

— Немного, — кивнул Шеллар. — Я с ним беседовал в департаменте.

— Мистралийский беженец? — уточнил маг и занял кресло, с которого только что встал Шеллар.

— Теперь — да. А вообще-то он переселенец. Только учтите, это секретная информация только для служебного пользования. Не болтайте.

Он снова посмотрел на Жака, потом на трубку, которую держал в руках, и молча направился к двери.

— Ты куда? — окликнул его Элмар.

— Схожу к себе, — не оборачиваясь, ответил Шеллар. — Табак поищу.

— Не ходи один! — встрепенулся Элмар и подхватился с места, поспешно дожевывая кусок. — Я тебя провожу!

Шеллар хотел напомнить, что он не маленький, но смолчал. Он прекрасно понимал Элмара. Бедняга чуть умом не тронулся, узнав о том, что случилось дома, примчался сломя голову в столицу, чуть не попал в засаду… Он ведь думал, что его любимый кузен Шеллар погиб вместе со всеми. Кто-то даже успел ему сказать, что от его друга детства осталась только серебряная звезда и куча обугленных потрохов… Бедный Элмар чуть не тронулся умом вторично, на этот раз от радости, когда увидел его живым. И теперь он, конечно, будет над ним трястись и всячески оберегать, боясь потерять его снова. Даже если бояться совершенно нечего.

— Я тоже пойду с вами, — сказала лучница, поднимаясь вслед за Элмаром. — А господа маги пусть пока вместе подумают.

«Боги, ну и бардак здесь… — думал Шеллар, осторожно ступая по битому стеклу и перешагивая через обломки мебели. — Завтра надо распорядиться, чтобы начали ремонт. Если начать рано утром и работать полные сутки без перерыва, до послезавтра тронный зал можно будет привести в порядок и короноваться. Тихо и по-быстрому, без всяких празденств и торжеств. Было бы чего праздновать… А все остальное можно будет не торопясь отремонтировать уже после того. Все равно здесь больше никто не будет жить…» Он вспомнил, что завтра рано утром ему предстоит помогать распорядителю церемоний в организации похорон, а именно — опознавать останки родственников, и эта мысль вдруг отдалась болью где-то в глубине глазниц, словно на глаза надавили изнутри. Очень резко и очень больно. Вслед за этим в глазах зажгло, словно в них сыпанули перца. Шеллар остановился и стал тереть глаза, одновременно пытаясь не думать о завтрашнем дне, переключиться на что-нибудь другое.

— Шеллар, что с тобой? — встревожено спросил сзади Элмар, хватая его за плечо. — Тебе плохо? Может, присядешь?

— Просто я не спал прошлой ночью, — ответил Шеллар и послушно присел на опрокинутый шкаф, продолжая тереть глаза. — Что-то глаза заболели… Ничего, сегодня высплюсь, и все пройдет.

— А когда ты ел последний раз? — не унимался Элмар. — Тоже позавчера?

— Вчера, — возразил Шеллар. — Успокойся, я не голоден.

— Ты совсем о себе не думаешь, — упрекнул его кузен. — Посмотри, какой ты худой! А ты ничего не ешь и еще куришь натощак! И не спишь сутками.

— Пойдем, — сказал Шеллар, поднимаясь чтобы прекратить эти нравоучения. — Уже все прошло. Я просто устал. Сумасшедший был день, сам понимаешь, не до еды было…

В его кабинете царил полный разгром. Стол был разрублен пополам. Из разбитого окна свисал труп в бело-голубой кольчуге воинов Ордена. Шкаф лежал посреди комнаты дверцами вниз. Шеллар попытался его поднять, но не смог.

— Дай-ка я, — сказал Элмар и, легко подхватив громоздкий шкаф, одним движением поставил его вертикально. Шеллар выдвинул ящик и обрадовано достал мешок с табаком.

Он немедленно, не отходя от ящика, набил трубку и стал искать по карманам спички. Спички тоже кончились.

— Элмар! — безнадежно воззвал он. — У тебя спичек нет?

— Я не курю, — напомнил Элмар.

— А как же ты в походе без спичек обходишься? Костер там, все такое?

— А зачем мне свои спички, если все мои соратники курят?

Валента молча достала коробок.

— Прошу вас, ваше высочество, — серьезно сказала она, поднося ему горящую спичку. Шеллар быстро прикурил и поблагодарил девушку, чувствуя себя крайне неловко. Такого еще не было, чтобы дамы подносили ему спички.

После нескольких затяжек он понял, что жизнь не так плоха. И что теперь вполне можно вернуться в королевские апартаменты и отдыхать. Что он и сделал.

— Что скажете, господа маги? — спросил Шеллар, когда они снова расселись по диванам.

— Я ничего не понимаю, — пожал плечами мэтр Истран. — Шанкар говорит, что это транс. Странный какой-то транс, я такого не видел.

— Просто очень глубокий, — пожал плечами мистик. — Я тоже не видел. Но это же не значит, что такого не может быть. Наши познания ограничены путями наших учений. Кто-нибудь знает, к какой мистической школе принадлежит этот странный юноша?

— Его высочество, кажется, сказал, что он переселенец, — напомнил мэтр Истран. — Но я никогда не видел переселенца-мага, равно как и переселенца-мистика. Я имею в виду, настоящего мистика, а не простого служителя.

— Должен сказать вам еще одну вещь, которая вас, наверное, еще сильнее озадачит, — продолжил Шеллар, задумчиво потягивая трубку. — Он вообще не маг и колдовать не способен в принципе. Он из мира, в котором магии практически нет. Что теперь скажете?

— А-а, вот оно что! — хмыкнула Этель. — Шанкар, ты, наверное, ошибся. Какой может быть транс, парень просто сгорел.

— Но он ведь жив! — горячо возразил Элмар. — Мы должны попробовать что-то сделать!

— Можно попробовать. Но это бесполезно.

— Что значит — сгорел? — спросила Валента.

— Понимаешь, — пояснила Этель, — Бывает так, что человек, никогда не занимавшийся магией, случайно открывает для себя доступ к Силе. Но он не в состоянии ею управлять, и неконтролируемая Сила сжигает его изнутри.

— А судя по тому, какую огромную Силу он сквозь себя пропустил, — добавил Шанкар, — oн вообще должен был умереть на месте. Но я не ошибся. Это все-таки транс.

— Ну да, пятерых магистров мухобойкой… — проворчал мэтр Истран. — Это же надо было додуматься! Дорвался до Силы на дармовщину… Действительно странно, что он еще жив. Дайте-ка, я на него посмотрю еще раз.

— Посмотрите, пожалуйста, — попросил Шеллар. — Вдруг все-таки можно что-то сделать. Если честно, он мне нужен. Вернее, он нужен короне.

Волшебники вылезли из-за стола и собрались вокруг Жака, оживленно галдя и радостно изучая уникальный случай. Наверно, уже предвкушают, как будут рассказывать собратьям по школе, где были, чего видели, с неприязнью подумал Шеллар. Почему-то ему вдруг стало обидно. Странно, ведь всего сутки назад он и сам рассматривал пришельца в чисто утилитарных целях и жалел, что он не годится для разведработы. А теперь вот, когда он лежит, как неживой, и никто не знает, что с ним делать, почему-то жалко, как родного.

— А откуда ты его знаешь? — спросил Элмар, утаскивая с блюда последний пирожок. — Он твой агент?

— Нет. Я же говорил — он бежал из Мистралии, и я с ним беседовал в департаменте. Он много интересного мне рассказал. А потом сбежал. Как он ввязался в драку с пятью магистрами, он же всего на свете боится… и как он ухитрился дорваться до Силы?

— Знаете, ваше высочество, — серьезно сказала Валента, — люди часто сами не представляют, на что они способны. Он, наверное, увидел, что магистры схватили принца, и сразу забыл о страхе. Так бывает.

Шеллар покачал головой и замолчал, попыхивая трубкой. Потом его посетила мысль.

— А ведь он не знал, что это принц.

— Как — не знал? — удивился Элмар. — Да нашего Мафея кто угодно узнает! Он же такой один во всем мире, наверное.

— Откуда переселенец мог знать, что у нас есть принц-эльф? И что других таких мальчиков в мире нет? Он эльфа-то никогда в жизни не видел.

— Ну, не знал, — согласился Элмар. — Тогда он тем более достоин восхищения.

Конечно, подумал Шеллар. В его глазах все выглядело намного проще: пять взрослых мужчин обижают десятилетнего мальчика, а толпа стоит и смотрит. У него-то подход к этике эмоциональный до отвращения. Куда и страх делся… Хотя… он ведь просто не знал с кем связывается, потому и не побоялся. Парень думал, это просто воины, и попытался натравить на них толпу. А вот то, что случилось потом… это уже ни в какие понятия не вписывалось. Особенно мухобойка.

Господа маги, наконец, пришли к какому-то выводу и на время оставили свое сокровище в покое.

— Все не так плохо, как мы думали, — сообщил мэтр Истран, подходя к столу. — Он действительно в очень глубоком трансе. Но, как ни удивительно, не сгорел. Мы его вытащим.

— Ой! — воскликнула Этель. — А кто это всю еду сметелил? Элмар, ты?

Принц-бастард сконфуженно потупился. Его способность к поглощению продовольствия была известна всем. Вот и сейчас, пока соратники и родственники были поглощены происходящим настолько, что забыли о еде, Элмар, тоже заинтересованный и поглощенный, сам того не заметив, уничтожил все, что было на столе. Ну, почти все. Несколько крошечных кусочков благоговейно вкусили верные горожане, чуть не павшие в обморок от чести сидеть за королевским столом.

— Да ну, там есть-то было нечего… — пробормотал Элмар. — Шеллар, а нельзя кому-нибудь приказать подать нормальный ужин, чтобы все наелись и всем хватило? Не сожрали же эти заговорщики все продукты во дворце!

— Кому, например? — поинтересовался Шеллар, — Стражу со входа позвать? Иди сам на кухню и тащи, что найдешь.

— Я готовить не умею!

— Я тебе помогу, — вызвался мистик Шанкар. — Господа маги и без меня управятся. Я им только мешать буду. Валента, ты с нами?

Красавица лучница с достоинством кивнула и поднялась из-за стола.

— Я не пойду, — сказал Шеллар. — Не дождетесь. Не хватало, чтобы король вам еще ужин готовил. Я и так устал.

— А мы приступим, — сказал мэтр Истран и приглашающе взмахнул рукой. — Этель, садись рядом с ним и возьми его за руку. Сейчас я погружу тебя в транс и попробуешь его зацепить. Только осторожнее, он очень глубоко. Если почувствуешь что-то не то, сразу возвращайся.

— Знаю, не девочка, — отозвалась непочтительная волшебница. Шеллару стало смешно. Маленькая, щуплая Этель со своими стрижеными, торчащими во все стороны волосиками была похожа именно на девочку. А рядом с Валентой и вовсе на ощипанного куренка.

Она присела на кушетку, взяла Жака за руку и закрыла глаза. Мэтр Истран принялся за работу, а Шеллар просто с удовольствием наблюдал за ним. Он всегда любил смотреть, как колдует придворный маг. Мэтр делал это невыразимо эстетично.

— Ой! — воскликнула Этель. — Я его уже вижу. И вовсе не глубоко. Сейчас я его достану.

— Осторожно, — напомнил маг. — Тебе кажется. На самом деле ты уже глубоко. Не увлекайся, а то мне и тебя придется вытаскивать.

— Да нет, вот же он! А славный какой! Эй, ты! Иди сюда! Как тебя зовут?

— Я Жак, — тихо и глухо отозвался Жак. — А ты кто?

— Я Этель. Пойдем со мной, я тебя выведу. Как ты сюда попал?

— Только не смейся. Я заблудился в мегасети.

— Где-где?

— А разве это не мегасеть?

— Пожалуй, нет.

— Вон оно что… — Жак говорил тихим, бесстрастным голосом, похожим больше на голос какой-нибудь некромантской нежити, чем на человеческий. — Потому-то я и заблудился. В мегасети невозможно заблудиться. Я ее знаю вдоль и поперек. А тут… Тут так пусто…

— А тебе здесь нравится?

— Не знаю. Наверное, да. Только эта пустота…

— Какая еще пустота? А я? Летим со мной.

Этель схватила Жака за обе руки и притянула к себе. Ее голос напротив был весел и звонок, как всегда.

— Этель, не увлекайся! — предостерег ее мэтр Истран. Но Этель как будто не слышала.

— Ух ты, как здорово! — радостно воскликнула она. — Ой, какой ты здесь странный… Ты теплый, добрый и веселый. И у тебя нет тела. Как интересно!

— А ты что, никогда не была в мегасети? Ты еще нулевочка? — голос Жака слегка оживился и повеселел.

— Не знаю, что ты называешь мегасетью, но здесь я точно не была. А как я здесь выгляжу?

— Никак. Ты звонкая, веселая и заводная. И ты возбуждаешь.

— А здесь можно трахаться? В смысле, раз у нас нет тел?

— Можно, — заулыбался Жак. — А ты хочешь?

— Еще бы! — восторженно взвизгнула волшебница и вскочила на него верхом.

— Вот бесстыжая! — разгневался мэтр Истран. — Этель! Возвращайся немедленно!

Этель восторженно ахнула и рванула на себе блузку. Жак приподнялся, привлек ее к себе и сладко застонал.

— Ах, какая ты интересная!

— Ох, как здорово! Я никогда так не пробовала!

— Поцелуй меня.

— А как?

— А как будто понарошку.

— Ух ты! — Этель запустила обе руки в его волосы и удивленно спросила: — А что это у тебя за дырка в голове?

— Как что? Сокет. Как у всех. Не обращай внимания на тело, а то отпадешь. Постой, а как ты его нащупала? Разве твое тело рядом с моим?

— И не просто рядом… Ох… Ты прелесть… Это просто волшебно…

— Вот это да! Таким даблдекером я тоже еще не пробовал!

— Пойдемте отсюда, — с отвращением произнес мэтр Истран. — Они теперь не остановятся, а нырять за этой безнравственной кошкой у меня нет никакого желания.

— Да не стоит их останавливать, — усмехнулся Шеллар. — Пусть парень получит хоть какое-то удовольствие. После того, что ему пришлось пережить, он его заслужил.

— Вы мне расскажете о нем? — поинтересовался маг, пропуская его в дверь.

— Разумеется, — ответил Шеллар. — Да он сам вам расскажет. Нет-нет, прошу вас, мэтр, вы старше.

— Нет, — покачал головой мэтр. — Привыкайте, ваше величество. Этикет надо соблюдать. Нельзя же всем быть такими, как мерзавка Этель.

Шеллар послушно шагнул вперед, и это показалось ему вопиюще ненормальным. Почтение к наставнику было у него уже рефлекторным, и принимать знаки почтения со стороны этого человека было дико. И обращение «Ваше величество» неприятно резало слух. Шеллар не хотел быть королем. Если бы это было возможно, он бы с радостью уступил престол кузену и вернулся к своим родным шпионам и преступникам. Но он прекрасно знал, что Элмар ни за что не согласится бросить геройскую вольницу и взвалить на себя бремя ответственности за всю страну. Конечно, в любом королевстве хватает дураков, мечтающих о короне. Но принц-бастард дураком не был, и прекрасно понимал, что правление государством — это не балы и охота, не кувыркание в постели с фрейлинами, а тяжкий труд и огромная ответственность. Да если честно, то и не потянет он целую страну. «А я — потяну?» — мысленно спросил себя Шеллар, спускаясь по лестнице на кухню, откуда уже доносились волнующие пряные запахи. И сам себе ответил: «А куда я денусь? Я — король. Я должен».

— Ну, что? — полюбопытствовал Шанкар, отрываясь от плиты. — А где Этель? У вас что-то вышло?

Мэтр Истран огорченно махнул рукой.

— Разве можно совладать с этой испорченной дрянной девчонкой! Если ей взбрело в голову заняться сексом, она это делает с первым встречным, в любом месте.

— Ну и пусть ее, зачем же так огорчаться? — искренне удивился мистик. Его религия никоим образом не порицала сексуальные изыскания, и в этом вопросе он всегда был согласен с Этель. — Это же прекрасно, когда людям хорошо. За них можно только порадоваться.

— Вы так переживаете, словно это ваша родная дочь, — заметила лучница.

— Ну, не дочь. Ну, правнучка. — Неохотно признался придворный маг. — Но все равно родная. И я имею полное право не одобрять ее неразборчивость в партнерах и… э-э… в местах. Устроить подобное безобразие в королевской столовой! Это все эльфийская кровь, даже в четвертом поколении сказывается. И, разумеется, галлантское воспитание.

— Я так и не понял, — жалобно вопросил голодный принц-бастард. — Вы смогли вывести из транса этого молодого человека или нет?

— Пока нет, — сказал Шеллар. — Этель с ним договорилась, не выходя из транса. Сейчас они там закончат, потом вместе выйдут. Присмотрите кто-нибудь за плитой, а то все сгорит.

— Это должно быть необычайно интересно! — воодушевился Шанкар. — Как жаль, что я не остался…

— Не хватало, чтобы вы там втроем барахтались! — вознегодовал мэтр Истран. — Ох уж, эта современная молодежь!

Молодежь дружно расхохоталась, а мэтр проворчал, что у этих переселенцев могут быть неизвестные науке болезни, и вообще…

Сверху донеслись ясно различимые прерывистые вскрики, затем протяжный вопль.

— Молодцы, — одобрительно засмеялся Шанкар. — Ну, что, поднимемся?

— За плитой смотри, — напомнил Элмар. — Сами спустятся.

— А они нас найдут?

— Конечно. По запаху.

Из столовой снова послышался крик. На этот раз настоящий, полный боли.

— Что она с ним сделала? — подскочил на стуле Элмар. Шанкар ткнул ложку Шеллару и с криком «Я все-таки схожу посмотрю!» бросился наверх. Больше никто не решился.

Его новоиспеченное величество посмотрел на ложку, подошел к плите и задумчиво помешал в кастрюльке. Прелестно, подумал он. Ничего себе начало правления. Стою это я, мое величество Шеллар… кажется, я третий… стою у плиты и готовлю ужин для геройского кузена и его соратников, в моей столовой трахаются сумасбродная волшебница и этот перепуганный переселенец… И полдворца лежит в развалинах… Если я доживу до старости, потомки обхохочутся, читая мои мемуары.

Жак лежал на том же диване, держась обеими руками за голову. Этель сидела рядом, покачиваясь, как пьяная. Она даже не сразу заметила Шанкара.

— Что у вас случилось? — спросил мистик. — Это ты кричал?

— Голова… — простонал Жак. — На выходе… Больно…

— Подожди минутку, я сейчас. — Шанкар присел на корточки рядом с ним и положил ладони на виски. Осторожно, легкими толчками прокачал энергию по сосудам, по нервам, по мозговым тканям. Все было нормально, ничего непоправимого. Он сделал неуловимое движение, после которого пациент затих и расслабился, и укоризненно обратился к волшебнице: — Ты что, сама не могла? Ему же больно!

Этель подняла на него затуманенные глаза и произнесла, не вполне осознавая происходящее:

— Это… Это не просто волшебно… Это…

— Вот наказание! Это как надо было выходить, чтобы получить такие последствия! Этель! Очнись! — видя, что Этель так просто не дозваться, мистик обошел ее сзади, цепко ухватил одной рукой за затылок, а другой быстро надавил на глазные яблоки. Волшебница встрепенулась, оглянулась и удивленно спросила:

— Ой, Шанкар, а ты что здесь делаешь?

— Привожу вас в чувство. Этель, как ты могла? Ты же не ученица какая, разве можно так выходить из транса? Он же мог с ума сойти и даже умереть.

— Это не я, — помотала головой Этель. — Это или он, или мы нечаянно выпали… Я не поняла… Ах, Шанкар, ты себе не представляешь, как это было! Я никогда в жизни такого не испытывала! А где… ах, вот он, здесь. Жак! Ты как?

Жак открыл глаза, удивленно посмотрел вокруг и спросил:

— Где я? Как я сюда попал? Что со мной случилось?

— Тебе виднее, — пожал плечами Шанкар. — Ты сам помнишь, что с тобой случилось?

Жак еще раз обвел взглядом комнату и остановился на Этель.

— Это была ты? — тихо спросил он. Волшебница кивнула. — Тебе понравилось?

Этель снова кивнула и нежно поцеловала его в лоб.

— Вставайте и оденьтесь, — сказал Шанкар. — Сейчас сюда придут остальные. Кстати, Этель, твой прадедушка очень разгневан и намерен задать тебе трепку.

Этель рассмеялась, радостно потянулась, обнажив все, что прикрывал подол блузки, и спрыгнула с дивана.

— А где здесь ванная или что-то в этом роде?

— Поищи сама. Только кто тебе среди ночи воду подаст?

— Да что я, сама себе воды не наколдую?

Жак тоже сполз с дивана, застегнул штаны и, шатаясь, побрел к ближайшей двери. Этель догнала его и, заботливо подхватив под руку, участливо спросила:

— Тебе плохо?

— Мне хорошо. — Жак благодарно оперся о ее руку и пояснил: — Я слишком давно не занимался виртуальным сексом, отвык… Да еще даблдекер… И вообще, сколько я провисел в мегасети, пока ты меня нашла?

— Где-то сутки, — прикинула Этель.

— Ну вот. А это очень вредно для вестибулярного аппарата. Это пройдет.

Они снова поцеловались, и уже из-за двери донеслось:

— А что это у тебя все-таки за дырка в голове?

— Я же говорил — сокет.

— Для чего?

— Для штекера. Оставь ты эту дырку, давай ванную поищем…

В ванной они проболтались столько, что их уже утомились ждать, равно как утомились слушать поцелуи, стоны, вздохи, и иногда страстные крики — Этель никогда не стеснялась в проявлениях чувств. Наконец, когда ужин был полностью готов, все хором крикнули, что если они сейчас же не явятся, то останутся голодными. Это подействовало.

Они вломились в столовую довольные, веселые и совершенно счастливые.

— Здравствуйте! — сказал Жак. Он увидел Шеллара, и улыбка тут же сползла с его лица. — Ой… Здравствуйте, ваше высочество… или уже величество? А что вы здесь делаете?

— Хороший вопрос, — согласился Шеллар. — Что я делаю в собственном дворце?

— А это ваш дворец? Я не знал. А как я сюда попал?

— Садись, — сказал Шеллар. — Давай спокойно поужинаем и заодно во всем разберемся. Познакомься с моими друзьями. Это мэтр Истран, придворный маг. Это мой кузен, принц-бастард Элмар. Это его соратники по подвигам — Валента, Шанкар… С Этель ты уже знаком. А это, господа, удивительное явление природы по имени Жак. Итак, начнем разговор или сначала поедим?

— Конечно, начнем! — хором воскликнули все, кроме Элмара, у которого уже был полный рот.

— С чего начнем?

— С того, как он попал в город, — предложил мэтр Истран. — Я полагаю, более ранний период нам сейчас ни к чему, да и сам наш юный друг не хотел бы на нем останавливаться…

— Этот вопрос тоже можно снять, — сказал Шеллар. — Он вышел из здания моего департамента. А вот что было дальше и как ты ввязался в драку, уж будь добр, расскажи.

— Да ничего особенного не было… Я просто гулял по городу, осматривался что и как. Я ведь еще не был в ваших городах. Мне было интересно… Кстати, я у вас из стола стянул два золотых, я вам потом верну, когда у меня свои будут… Я купил сигарет, зашел куда-то поел… Вышел из кабака, смотрю — толпа. Мне стало интересно, что там такое. Вечно страдаю из-за своего любопытства, что мне стоило мимо пройти! Протолкался вперед, смотрю — там пять здоровых шкафов напали на мальчишку. Меня как специально кто за язык дернул… Вам уже рассказали, что там произошло?

— В общих чертах. О твоем геройском выступлении рассказали. А вот как случилось, что ты впал в транс и начал колдовать?

— Я? Колдовать? Вы что, смеетесь? Я же не умею!

— Ничего себе — не умеешь! Один — пятерых магистров-мистиков, да еще мухобойкой…

Жак побледнел и положил вилку.

— Я что… на самом деле их… убил?

— Мэтр, дайте ему воды, — быстро сказал Шеллар. — Наш друг, кажется, собирается упасть в обморок.

— Жак, милый, тебе помочь? — встрепенулась Этель.

— Нет-нет, не надо… Все нормально… — Жак снова схватил вилку и завертел ее в руках, не спеша, однако, использовать. — Просто это так странно… Я сам не могу понять… Один из этих… магистров что-то со мной сделал…

— Это было самое простое заклинание парализации.

— Уж не знаю, что это было, но эффект получился… словно в сокет вогнали гвоздь. Большой кувалдой. Большой такой гвоздь, — Жак показал на пальцах, какой, — до самых мозгов достало. Я думал, умру на месте.

— Постой, еще раз, — остановил его мэтр Истран, — что такое сокет?

— Это дырка в голове! — радостно объявила Этель. — Я знаю!

— Может, ты знаешь и для чего она?

— Знаю! Для штекера!

— Жак, — попросил Шеллар, — объясни, пожалуйста, сам.

— Я не могу вам доступно объяснить… Сокет — это специальный имплант для прямого подсоединения к мегасети. Через специальный штекер от переходной платы. Так вот, в этом самом сокете я почувствовал дикую боль и вдруг вылетел в мегасеть. Не так, как нормально люди выходят, а именно вылетел в совершенно неизвестное место. Похоже на виртуальную реальность игрового типа. И там опять наткнулся на этих… магистров. Они не придумали ничего лучше, как на меня напасть, и мне пришлось отбиваться. Ну, я в мегасети с восьми лет тусуюсь, я умею быстро реагировать, ставить и ломать защиту и создавать всякие феньки, вроде той мухобойки… Но сроду такого не бывало, чтобы после такой потасовки в сети кто-то реально погиб. Это же все не настоящее. Так не может быть.

— Это у вас не может быть, — возразила Этель. — Я ведь тебе говорила, что здесь нет никакой мегасети. Ты просто был в глубоком трансе. Ты вышел в субреальность, там-то и происходят битвы магов. Там Сила становится доступнее. Только квалифицированные маги попадают туда, не впадая в транс и сохраняя контроль и над телом в одной реальности, и над сознанием в другой. А ты свое тело потерял. Удивительно, как ты вообще не сгорел.

— Что я тебе, нулевичок — по занорикам шариться? — обиделся Жак. — Или испер какой — сквозь колючку без резки переться?

— Твоя речь — это отдельный вопрос, — усмехнулся Шеллар. — Как-нибудь по свободе попрошу тебя повторить твой рассказ с комментариями. А пока продолжим?

— Да, конечно… Так я и болтался по мегасети и не мог понять, как выйти. Дома-то я все пути знал вдоль и поперек, а тут места незнакомые… Вот, Этель меня там нашла…

— Ну-ну, наслышан про ваши подвиги. А что у вас случилось на выходе?

— То же, что и на входе. Только в этой реальности боль осталась. Вот и все.

— У кого еще есть вопросы?

— У меня есть, — сказал мэтр Истран. — Но на них без серьезного исследования не ответить. Я надеюсь, господин Жак позволит мне как-нибудь его обследовать?

— Если это не больно, — серьезно сказал Жак.

— Ну, вот и договорились. А у вас есть какие-нибудь вопросы?

— Конечно. Кто-нибудь знает, что стало с этим ребенком? Он спасся?

— Он будет счастлив лично выразить тебе свою благодарность, — усмехнулся Шеллар. — Ты знаешь, кто это был? Мой маленький кузен Мафей. Тот, что Северную башню разнес с перепугу. Это он упросил людей принести тебя сюда, и очень над тобой плакал.

— Так, может, это он уделал магистров? — с надеждой спросил Жак.

— Упакованный в полиарг с ног до головы? Не выдумывай. Еще вопросы есть?

— Да, — сказал Жак. — Что мне теперь делать?

— Ничего. Отдыхай. Спи. Ешь. Трахайся с Этель. Играй в прятки с Мафеем. Что хочешь. Поговорим, когда я разберусь со всеми делами. Я все-таки хочу с тобой поговорить, мы тогда не закончили. И… забудь, что я тебе сказал на прощание. Я просто вспылил. Мне очень жаль.

— Да нет, — вздохнул Жак. — Вы все правильно сказали. А я… это я с перепугу. Не обращайте внимания.

— Кстати, какие у нас планы? — спросил Элмар. — У нас ведь там подвиг не закончен.

— Завтра — похороны и публичная казнь, — кратко ответил Шеллар. — Послезавтра — коронация. Надеюсь, на коронацию ты придешь? Или смоешься сразу после похорон?

— Пойдет, — сказала Этель. — Я с удовольствием побуду здесь лишние день-два.

Жак чуть покраснел и сосредоточился на еде.

Следующий день Шеллар помнил плохо. День был тяжелый и печальный. Церемония прощания с королевской семьей и прочими жертвами заговора казалась бесконечной. Речи, цветы, гробы, рыдающие кузины, Мафей, которого увели в истерике, и в особенности рыдающий Элмар — все это угнетало и давило. Больше всего Шеллара пугало то, что он должен был выступить с речью. Он привык всегда быть в тени и не умел говорить публично. Речь получилась скомканной и невнятной, но и ту он не договорил до конца. Снова заболели глаза, и горло сдавили спазмы, да так, что он просто не смог говорить. Его провожали сочувственными взглядами, и это было невыносимо.

Публичная казнь не принесла ни малейшего утешения, кроме чувства выполненного долга. Кузины на казнь не остались — отбыли по домам сразу после похорон. Элмар тоже смылся, сказав, что только извращенцу может быть интересно любоваться казнью, а он лучше посидит с друзьями из корпуса паладинов. Шеллар был с ним полностью согласен, но сам он должен был официально присутствовать и смыться не мог. Он равнодушно смотрел с балкона и слушал вопли толпы, радуясь, что хоть здесь ему не обязательно выступать с речью. Речь о торжестве справедливости он с чистой совестью переложил на верного Флавиуса, вручив ему серебряную звезду главы департамента. С трудом дождавшись окончания неприятной церемонии, Шеллар поспешил во дворец, где проконтролировал ход ремонтных работ в тронном зале и поговорил с распорядителем церемоний по поводу завтрашней коронации. Затем он съездил в департамент, передал Флавиусу дела и забрал из сейфа свою бутылку. Потом еще куда-то ездил и что-то проверял… Домой он попал только на закате. Дворец понемногу оживал. Часть слуг вернулась и приступила к своим обязанностям. По коридорам шлялись мрачные придворные и заплаканные фрейлины. Фрейлинам было хуже всех — в королевской семье не осталось ни одной женщины, и они всерьез опасались, что их разгонят. Знающие люди уже объяснили им, что из себя представляет принц Шеллар и насколько глупы их надежды на то, что он женится. Фрейлины плакали горестно и безрадостно. Шеллар с ужасом подумал о том, что ему ведь действительно придется жениться, и ему стало еще тошнее.

В столовой снова заседали Элмар с соратниками. Посидеть с друзьями в понятии Элмара означало напиться до невменяемости и потом дружно петь песни. Так что с самого обеда герои добросовестно напивались в обществе Элмаровых друзей из корпуса паладинов. В спальне кувыркались Этель с Жаком, на кухне хозяйничали повара, в другой спальне мэтр Истран утешал плачущего принца. Бедному королю некуда приткнуться в собственных покоях! — раздраженно подумал Шеллар и направился в королевский кабинет. Уж сюда-то наверняка никто не посмеет залезть со всякими глупостями.

Он ошибался. Заклинание на двери было взломано, а в кабинете на диване спал, свернувшись калачиком, Жак. Он уже успел сменить свою драную униформу на более целую одежду, видимо, подаренную сердобольными слугами. Причем разными, так как штаны были от лакейской ливреи, рубашка — офицера стражи, вместо камзола присутствовала укороченная мантия ученика-мага, подпоясанная паладинским шарфом, тапочки вообще были женские.

Шеллар не стал его будить, зажег свечу, сел за стол и попытался поработать с бумагами, но содержание государственных документов не лезло в голову. Перед глазами то и дело вставали то похороны, то процедура опознания, после которой он до сих пор так и не отошел. И глаза снова немилосердно болели.

Шеллар тихо выругался, протер глаза и в очередной раз попытался думать о чем-нибудь постороннем. Не получалось. «Уж не заболел ли я? — подумал он. — Как не вовремя! Да нет, просто переутомился и перенервничал… Ладно, с ума не сошел, и то хорошо. Жаль, бутылку забыл в карете…» Он услышал шорох и открыл глаза. Жак сидел на диване и смотрел на него. В глазах переселенца был нешуточный страх.

— В чем дело? — устало спросил Шеллар. — Чего ты так смотришь? Что во мне страшного?

— Ужасно выглядите, — негромко сказал Жак. — Шли бы вы спать. Совсем извелись. Хотите, я пойду выкину Этель из вашей спальни? Или на этом диване… нет, пожалуй, этот диван вам маловат будет…

— Не хочу, — покачал головой Шеллар. — Кто тебя пустил в королевский кабинет?

— Я сам вошел. Я не знал, что сюда нельзя.

— А то, что дверь заперта, ты не заметил? Кстати, как ты ее открыл? Она же запечатана заклинанием.

— Ключом надо было запирать, тогда бы я заметил. Я потрогал этот замок и опять провалился в мегасеть. Эта защита на вашем замке сущая ерунда, я его сразу открыл… Одно только мне не нравится. Как я понял, мой сокет почему-то реагирует на всю местную магию, и стоит мне попасть под заклинание или ухватиться за волшебный предмет, как я тут же выпадаю из реальности. А здесь ведь все пропитано магией, она на каждом шагу, куда ни ткнись. Как же я жить-то буду вообще? Не приходя в сознание?

— Поговори с мэтром, — посоветовал Шеллар. — Он тебе подскажет, что можно сделать. Может, тебе нужен какой-то амулет, а может, достаточно будет просто носить на теле активный полиарг. В крайнем случае, сделаешь себе затычку на свой сокет из того же полиарга, и никакая магия на тебя не будет действовать. А как же ты в этот раз самостоятельно вышел из транса?

— Так я же дорогу запомнил. Только выходить по-прежнему больно. Поэтому я и прилег здесь, чтобы далеко не ходить. Не сердитесь. Я вам мешаю? Я сейчас уйду.

— Да нет, не мешаешь, — расстроено махнул рукой Шеллар. — Сиди уж. Или спи. Голова хоть прошла или Шанкара позвать?

— Прошла. — Жак кивнул и серьезно сказал: — А с вами-то что? Похороны или еще что-нибудь?

— И похороны, и что-нибудь… — Шеллар встал из-за стола и полез в секретер. — Интересно, тут у дядюшки ничего не завалялось? Нет, пусто. Придворные вылакали, что ли? Или я не там ищу?

— Хотите, я вам с кухни что-нибудь принесу? — предложил Жак. — Вы, наверное, и не ели с утра.

— Зачем? — удивился Шеллар. — Ты же не слуга. Позови слугу и прикажи.

— Да ну, набежит сейчас толпа слуг и будет тут топтаться… Я лучше сам схожу. Что вам принести?

— Все равно. Я и сейчас не хочу есть.

— Не закусывая, только бомжи пьют. Вы тут кто — король или хрен собачий? — произнес Жак и испарился. Вот странно, подумал Шеллар, почему я не могу на него сердиться? Чем он такой особенный, что я воспринимаю его не как слугу, а как приятеля вроде того же Элмара с соратниками? Тем, что спас принца? Да нет. В общем, ничего и не случилось бы с принцем, к утру бы освободили. Никто бы его не стал убивать, он все равно не имеет права наследования. Скорее наоборот, берегли бы и изучали, в ордене тоже не совсем дураки сидели, им лишний маг такого уровня не помешал бы. Тогда почему? Сочувствую я ему? Так это же не причина для столь внезапной симпатии. Мало ли я видел мистралийских беженцев, мало ли слышал их душераздирающих историй? Что же в нем такого, именно в этом парне, что за неотразимое обаяние заставляет его всем нравиться? Даже мне. Несмотря на то, что он мне нахамил, стянул два золотых из стола и взломал дверь в мой кабинет…

В кабинет протиснулся Жак с подносом, уставленным тарелками. Он закрыл дверь ногой и водрузил поднос на стол, небрежно сдвинув государственные документы. Шеллар поспешил убрать бумаги, пока на них не налили вина или соуса, и забрался в кресло. Жак достал из-за пазухи изрядных размеров бутыль, а из кармана не особенно чистый бокал.

— Это что? — недоуменно спросил Шеллар.

— Это? Мистралийская виноградная водка. Самое то, что вам нужно.

— Да нет, вот это. Там что, чистой посуды нет?

— На кухне? Есть. Но прибор дали только один. Никому не пришло в голову, что король будет кушать и выпивать в обществе какого-то проходимца. За водку я поругался с шеф-поваром, а за посуду уж не стал. У паладинов со стола стянул. А они там уже все перепились и всю посуду перепачкали. Ваш доблестный кузен валяется под столом и храпит, как антикварный автомобиль… Да ерунда, я бы и из горлышка мог, но в обществе короля как-то… Давайте, я вам налью. Прикольно, с королями я еще не пил.

— Я сам, — поморщился Шеллар. Ему почему-то было неприятно, когда новый знакомый пытался сделать что-то, что обычно делают слуги.

— Э, нет, вы неправильно нальете, — возразил Жак и налил ему почти полный бокал. — Это надо выпить залпом, потом выдохнуть и крепко понюхать кусочек хлеба. А уж потом можно закусывать. Только обязательно все выпейте.

— Надо же, какие сложные инструкции! — хмыкнул Шеллар и храбро опрокинул бокал.

Огненный комок прокатился по глотке, по пищеводу и упал в пустой желудок.

— Ага, вот так, — кивнул Жак и тоже отхлебнул из бокала. — Правильно.

Шеллар проделал необходимые упражнения согласно инструкции и сунул в рот кусок маринованной рыбы. Потом спросил, просто, чтобы не молчать и отвлечься от тягостных мыслей:

— Послушай, если ты здесь, с кем же Этель в моей спальне валяется?

— Не знаю, — пожал плечами Жак. — Наверно, с Шанкаром. Если она его все-таки уговорила попробовать в трансе. Или с каким-нибудь паладином. Да мало ли мужиков по дворцу бегает.

— А ты что же?

— Да что я, машина, в самом деле? Сколько же можно? С ней, конечно, весело, но она после этого виртуального секса как с цепи сорвалась. Правду говорят, что виртуальный секс вреден. Для кое-кого действительно вреден. Я уж начал бояться, что у нее вовсе блюдце полетит с непривычки.

— Не переживай. Элмар говорил, что она всегда такая. У нее большие проблемы с чувством меры.

— По-моему, она комплексует из-за своей внешности.

— О нет, нисколько, разве что только с тобой. Ты не разочаровался, увидев ее наяву?

— Ни капельки. Я ее такой себе и представлял. Ну, может, чуть взрослее. Думаете, она боится, что я разочаровался? И таскает меня в постель каждые полчаса чтобы лишний раз убедиться в обратном? А нельзя ее утешить каким-нибудь другим способом?

— Не бери в голову, — махнул рукой Шеллар. — Она завтра или послезавтра уедет и забудет о тебе. Шанкар ей покажет какую-нибудь новую позу, о которой вычитает в трактатах своих соплеменников, а она испробует ее на Элмаре, и он будет долго ругаться, потому что обязательно опять не удержит равновесие или связки растянет. Он же тяжелый, мой дорогой кузен Элмар, и громоздкий, как шкаф…

Жак засмеялся и снова налил.

— А себе? — напомнил Шеллар.

— У меня еще есть. Мне больше не надо, я сегодня уже пил и с Этель, и с паладинами, и с какими-то молодыми магами, и с вашими слугами, и с офицерами дворцовой стражи… Так что вы пейте, а я просто составлю вам компанию.

Второй огненный комок провалился легче и быстрее и сразу же разлился по всему телу приятной согревающей волной. Напряжение кошмарного дня стало понемногу отступать перед этим разливающимся теплом и Шеллар почувствовал желание попристальнее исследовать тарелку.

— А ты чего не ешь? — спросил он, наблюдая, как Жак снова отхлебывает и вяло надкусив бутерброд, кладет его рядом с собой на диван.

— Так я же и ел со всеми, с кем пил, — пояснил Жак. Потом вдруг спросил: — А у вашего кузена… Это его официальный титул?

— Принц-бастард? Да. А что в нем такого?

— Я просто хотел уточнить, чтобы его ненароком не обидеть. У нас это что-то вроде ругательства.

— Что тут обидного? Этот титул существует, чтобы отличать незаконнорожденных принцев от рожденных в браке. У них разные права наследования… Тебе правда интересны все эти юридические нюансы? Или ты просто хотел узнать, не влез ли я на трон не в свою очередь?

— Да нет, я действительно хотел только уточнить, не обижается ли Элмар на свой титул. И вы, кажется, мне раньше говорили, что вы четвертый в очереди. Но раз уж вы об этом упомянули, внебрачные принцы действительно стоят в этой очереди после племянников?

— Это зависит от того, какое они получили воспитание. В нашем государстве существует институт королевского воспитания. Его получают все потенциальные претенденты на престол, вся очередь, как ты изволил выразиться. На всякий случай. Человек, не получивший соответствующего воспитания, не имеет права на престол. Равно как и человек, у которого в ходе воспитания обнаруживаются свойства, нежелательные для правителя. Например, жажда власти. Излишняя жестокость. Безответственность. К примеру, мою кузину Нону лишили права наследования из-за того, что она непроходимо глупа. Что не помешало ей успешно выйти замуж… Так вот, о кузене Элмаре. Он попал ко двору уже достаточно взрослым, и не получил… полного воспитания. Если бы не его выдающиеся личные качества, он бы и вовсе не имел права наследования. А так он стоит сразу после меня перед прочими дальними троюродными родственниками.

— А женщины тоже наследуют? Наравне с мужчинами?

— Нет. Только в том случае, если они не замужем.

— А принц Мафей? Он где стоит в этой очереди?

— Он не имеет права наследования. Формально — потому, что он не принадлежит к династии. Королева родила его до замужества. А реально — потому, что его отец — чистокровный эльф, и мальчик унаследовал колоссальные магические способности. Понимаешь? Зачем признавать еще одного мелкого наследника, чтобы он болтался где-то в хвосте очереди, если из него можно воспитать могущественного мага, который лет через сто пятьдесят — двести успешно заменит мэтра Истрана.

— А у вас водятся эльфы? — с восторженным любопытством вопросил Жак.

— Не водятся, к сожалению. Они покинули наш мир. Но иногда наведываются. Очень редко. И уж совсем уникальны случаи, когда они оставляют потомство. Королева Роана была потрясающе красивая женщина…

Шеллар резко замолчал, вспомнив, что осталось от потрясающе красивой женщины королевы Роаны и ее ребенка. Об этом невыносимо было думать. От этого можно было в самом деле сойти с ума. И эта проклятая резь в глазах и спазмы в горле…

Он молча подвинул свой бокал, благодаря богов, что его лица не видно в полумраке.

Жак так же молча налил, подождал, пока он выпьет, потом вдруг сказал:

— Да поплачьте вы наконец, никто вас тут не увидит. Поплачьте, скажите что-нибудь, выплесните все это, у вас же вот-вот блюдце полетит. Что вы всех стесняетесь, как будто короли не люди!

— Дело не в том… — Шеллар тихо, совсем по-детски всхлипнул и закрыл лицо ладонями. — Не в том, что я король… Просто я не умею плакать… Я таким родился… Я даже в детстве не плакал… Даже когда отец умер… А тут почему-то… Не знаю… Я никогда не думал, что мне будет… так…

Голос отказался повиноваться окончательно, оборвавшись судорожными всхлипами, и он почувствовал, как из глаз потекли горячие капли. Принц Шеллар плакал впервые в жизни, очень тихо, почти беззвучно, и очень горько, от всей души. И от этого действительно становилось легче. Когда слезы кончились, и осталась только странная тихая опустошенность, Шеллар поднял голову и вытер глаза мокрым рукавом.

— А говорили — не умеете, — с тихим состраданием в голосе сказал Жак. Принц чуть улыбнулся сквозь слезы.

— Теперь умею. Ты был прав. Это следовало сделать.

Жак молча кивнул и вопросительно поднял бутылку.

— Давай попозже. Я лучше закурю.

— Да, — кивнул Жак. — Я, наверное, тоже…

Они молча закурили. Говорить не хотелось. Из столовой донесся пьяный смех упившихся паладинов. Господа давно забыли, по какому поводу пили и кто-то уже, похоже, начал петь песни. Послышался голосок Этель, которая разыскивала Жака. Жак метнулся к двери и быстро щелкнул задвижкой.

— Найдет, — равнодушно заметил Шеллар. — Поколдует и найдет.

— Скажете ей, что я сплю и рявкнете королевским рявом, чтобы не отвлекала вас от государственных дел. Или сами с ней потрахайтесь, если есть желание. Она от вас без ума.

— Ты серьезно? — опешил Шеллар.

— А что вас удивляет? Чем вы хуже других? Или это вы тоже… не умеете?

— Да нет, умею… — Шеллар окончательно растерялся, чего с ним уже давно не случалось. — Послушай, какое тебе до этого дело, в конце концов?

— Понял, заткнулся, — с готовностью согласился Жак и поискал, куда стряхнуть пепел. Не найдя ничего похожего на пепельницу, он исследовал посуду на столе, высыпал маслины из блюдца в тарелку с колбасой и утащил блюдце на диван. — Впрочем… Насчет Этель я вас понимаю. Это же половой агрессор, она кого угодно достанет, только свяжись. Ну, а раз вы не собираетесь предаваться любовным подвигам, давайте тогда выпьем.

После четвертого бокала Шеллар почувствовал себя совсем пьяным и решил на этом закончить. Тем более, что в бутылке почти ничего не осталось.

— О чем это мы говорили?.. — попытался вспомнить Жак. — Ах да, о принце и об эльфах. А вы когда-нибудь видели живого эльфа?

— Нет. Вот мэтр Истран видел.

— А какие они?

— Вот у него и спроси. — Посоветовал Шеллар. — Ты вообще Мафея видел?

— Видел. Что, вот так и выглядят?

— Почти. Только у них уши немного длиннее. И глаза еще больше и практически без белков. А черты лица, цвет волос — один к одному. А почему тебе это так интересно?

— Дело в том, что наша цивилизация имеет контакты с несколькими параллельными мирами вроде вашего. И в одном из них живут эльфы. Они даже иногда к нам приезжают с официальными визитами. Я и хотел узнать, это те самые или нет.

— И что?

— Похоже.

— Послушай, — сказал вдруг Шеллар. — Я понимаю, это вопрос не к месту, но раз уж мы с тобой заговорили об этом… Твоя цивилизация нас исследует, или…?

— Почему вы так решили?

— Потому, что по нашему миру натыканы ваши телепорты. Ты сам сказал, никто тебя за язык не тянул. Говори уж до конца.

— Наверное… — пожал плечами Жак. — Я не знаю. Такими вещами обычно занимаются специальные секретные службы. Видите ли, первый мир, который мы открыли и с которым вступили в контакт… В общем, загадили мы его основательно. Ничего хорошего от этого контакта не вышло. Для них, во всяком случае. Понахватались от нас всякого дерьма заодно с достижениями техники… Вот после того эти исследования и засекретили. Чтобы не лезли в другие миры кто ни попадя. И чтобы кроме исследований ничего здесь не проводили. И чтобы вы об этом ничего не знали. А то вы как дети, потянетесь за конфеткой, а потом не успеете оглянуться, как ваш мир уже вовсе не ваш мир, а сущий бардак. Наших торгашей сюда только пусти… Технику сюда, магию туда, всякий ширпотреб сюда, ценные ископаемые отсюда… А подпольно пойдут оружие, наркотики… идиотские идеи… Всякая дрянь, в общем. Эльфы, кстати, контактируют с нами только на нашей территории. Нас они к себе не пускают. И правильно делают. И именно они взяли с нас обязательство не входить в контакт с другими цивилизациями, вроде вашей, а исследования производить негласно.

— Эльфы? — переспросил Шеллар, потрясенный услышанным.

— Эльфы и шархи, если совсем точно. Они как-то между собой стусовались, договорились, и, наверное, решили, что нас надо попридержать, пока мы не перегадили все параллельные миры.

— Шархи — это кто?

— Это… как вам объяснить… Это особая раса людей… как бы… в общем, с магическими способностями. Они живут в мире Бета, ну, том, где мы успели нашкодить. Кстати, свою территорию им удалось уберечь от нашего пагубного влияния, и они до сих пор живут по своим законам и понятиям. И даже нас немного заразили…

В дверь постучали, и голос Этель позвал:

— Жак! Ты здесь?

— Мы заняты! — громко отозвался Шеллар. — Не мешай.

— Чем это вы там заняты, что дама вам может помешать? — не отставала нахальная волшебница. Судя по голосу, она не просыхала еще со вчерашней ночи.

— У нас мужской разговор, — зло пояснил Шеллар. — О судьбах государства. Иди отсюда и не надоедай. Я король здесь в конце концов или хрен собачий?

— Не знаю… — задумчиво произнесла Этель и удалилась на поиски нового кавалера.

Жак беззвучно затрясся на своем диване.

— Ну, чего смешного? — сердито проворчал Шеллар. — Откуда у нее это непроходимое хамство, хотел бы я знать? Бедный мэтр Истран, сколько он, наверное, стыда натерпелся из-за этой правнучки…

— А она его правнучка? А сколько же ему лет?

— Понятия не имею. Много. Очень много. Маги живут столько, сколько позволяет их могущество. Да и эльфийская кровь свою роль играет… хотя нет, мэтр, помнится, говорил, что он чистокровный человек… Я его помню с детства, он был моим наставником. И наставником моего отца. И деда тоже.

Из столовой донесся нестройный хор пьяных паладинов. Они все-таки дошли до той кондиции, когда душа требует песен.

— Ну, разошлись… — проворчал Шеллар. — Вечно, как Элмар приезжает, город дня три вверх ногами стоит.

— Естественно, — хихикнул Жак, — если он с собой привозит Этель… Интересно, а вторая девушка тоже такая, или Элмар у нее один?

— С чего ты решил?

— А я вчера заметил, как они с Элмаром уходили вместе спать.

— Не знаю. У этих героев никогда не разберешь, кто с кем. Если группы разнополые, то внутри группы обязательно все между собой хоть раз, да переспят. У Элмара хоть компания подобралась удачная в этом отношении, два на два. А вот о Великолепной Семерке вовсю слагают анекдоты и непристойные песенки.

— А Великолепная Семерка — это кто? Тоже компания героев? И что в них не так? Число нечетное, или групповухой грешат?

— На самом деле, они вообще ничем не грешат, просто состав группы вызывает невольную усмешку даже у меня. Четверо здоровых мужчин, гном, кентавр и на всех одна красавица Жюстин, женщина-мистик с обетом целомудрия.

— Полагаете, этот обет до сих пор жив? — хихикнул Жак.

— Разумеется, иначе эта дама тут же прекратила бы карьеру мистика. Они теряют почти всю свою магическую мощь, если ломают обет, принесенный при посвящении.

— Бедные мужики! — восхитился Жак. — Им по памятнику надо поставить!

— Не знаю, наверное, — пожал плечами Шеллар. — Может, и не всем, но бедняге Льямасу точно. Мистралийцу это, наверное, тяжело дается.

— Не надо о мистралийцах, — нервно передернулся Жак. — Лучше продолжим о девушках. Мы, кажется, как раз мыли косточки прекрасной лучнице, когда вы меня отвлекли своей семеркой… Значит, она не девушка Элмара, а сама по себе? И он не обидится, если что? Кстати, как она вам?

— Производит впечатление девушки рассудительной и самостоятельной. А ты что, и на нее глаз положил? Вот не думал, что ты такой бабник… Ты с ней осторожнее, это тебе не Этель. Воительницы очень ценят свою независимость и свободу, и слишком настойчивый кавалер может поплатиться жизнью за свою настойчивость. Тебя она, конечно, не убьет, но тебе, на мой взгляд, хватит хорошей оплеухи, чтобы потом несколько недель не думать о девушках, а заниматься исключительно своим пошатнувшимся здоровьем.

— Ну что вы, — засмеялся Жак. — Меня не так просто пришибить, как вам кажется. Я же вам рассказывал про синдром берсерка. Мои кости способны выдержать падение с двадцатиметровой высоты, проверено на практике, а уж оплеуху как-нибудь переживу. Но я не собирался подкатываться к грозной воительнице, с меня вполне хватит вчерашнего. Просто ей вы тоже понравились, извините, что возвращаюсь к этой теме.

— Послушай, — не выдержал Шеллар. — Что ты ко мне пристал с этими женщинами? Сосватать меня решил, что ли?

— Ну да, — серьезно ответил Жак. — Мне фрейлины вскладчину взятку дали, чтобы я вас скорей женил хоть на ком-нибудь, и я ее честно отрабатываю.

Шеллар сначала не понял шутки и хотел что-то сказать насчет наглых сводников в женских тапках, но Жак не смог удержать серьезную мину и звонко расхохотался. Смеялся он так заразительно, что Шеллар невольно к нему присоединился.

— Это надо же! — сказал он отсмеявшись. — Ну у тебя и фантазия! Взятку! Вскладчину!

— Действительно! — простонал Жак, утирая выступившие слезы. — Да при одном виде этих фрейлин любой не шибко жадный человек женит вас бесплатно, лишь бы они не ревели! А на самом деле я просто подумал, что вам, может быть, одиноко и грустно, и вы не прочь провести время в более приятной компании, чем я с моими глупыми вопросами… и не слишком приятными рассказами.

— Грустно? С тобой? Да с тобой, пожалуй, соскучишься! Фрейлин, конечно, жалко, но куда их девать? Разумеется, я рано или поздно женюсь, куда я денусь, но не прямо сейчас же. Может, оставить их, пусть так болтаются? Все равно от них толку никакого, казну они не разорят, опять же придворным будет за кем волочиться…

— А вам что, так не хочется жениться?

— Да на кой мне это надо? Я бы и не женился, если бы не все это безобразие. Но теперь, как ни прискорбно, придется, ведь нас с Элмаром осталось всего двое, а династию надо продолжать. Когда женится Элмар, и женится ли вообще, никто не знает, да и заставлять его будет как-то неуместно, поскольку сам я тоже холост. И раз уж так вышло, что король — я, то долг велит мне жениться и произвести на свет наследников. А уж потом и с Элмара можно будет что-то спрашивать. Вот разберусь со всеми делами, и займусь поисками жены. А касательно упомянутой компании, раз уж ты такой настырный… — Шеллар вздохнул и задумался, стараясь правильно сформулировать свои мысли. Мысли расползались. Они были пьяные. — Я к женщинам довольно равнодушен и на страстные чувства не способен. Не скажу, конечно, что я ни с кем и никогда, против физиологии не попрешь, но это не так уж много для меня значит. Так что мне совершенно все равно, нравлюсь я прекрасным дамам или нет. Да и сейчас мне как-то не до того. И давай оставим эту тему. А то как рявкну на тебя королевским рявом!

— Вы лучше на паладинов пойдите рявкните, — посоветовал Жак. — А то они уже на откровенно похабные песни перешли. По-моему, даже с матючками.

— Это нормально, — утешил его Шеллар. — Они когда трезвые, такие порядочные, что аж противно. Зато как напьются… Ничего, пусть. Может, фрейлин утешат. А у нас водки больше нет?

— Я схожу, — предложил Жак.

— Сиди, я сам схожу. А то тебе опять придется ругаться с шеф-поваром. А с ним надо дружить. Кстати, почему ты со мной на «вы»? Вроде официальный период наших отношений как главы департамента и арестованного давно завершился. А титул для тебя особого значения не имеет. С Элмаром ты сразу на «ты» перешел.

— Ну, не знаю… — задумался Жак. — Как-то вы вроде старше…

— Старше? На сколько? Мне двадцать восемь лет. А тебе? Ты же только выглядишь, как мальчишка.

— Мне двадцать один. Ну, вы тоже выглядите не на свои годы. Мне казалось, вам под сорок.

— Вот чудак! Разве можно определять возраст на глаз? Ты знаешь, сколько лет Этель?

— А сколько?

— Семьдесят пять.

Жак тихо присвистнул.

— Вот-вот. Сиди и обдумывай. А я за водкой пойду.

Выйдя в гостиную, он тут же наткнулся на Этель с кем-то из паладинов и поспешил пройти мимо. В спальне Шанкар объяснял какой-то непонятливой фрейлине, как ей нужно извернуться, чтобы получился цветок лотоса на речной глади в дождливую погоду. В столовую Шеллар заглядывать не стал и сразу спустился на кухню. Его заметили не сразу, а, заметив, испуганно притихли и согнулись в поклоне.

— Добрый вечер, господа, — вежливо сказал он. — Подайте, пожалуйста, в королевский кабинет еще две бутылки такой же водки. И извольте принести второй прибор, я не привык, чтобы мои гости пили из грязной посуды.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и вышел. Потом подумал немного, не решаясь идти через гостиную, и решил пройти к кабинету через балкон. На балконе стояла лучница Валента в полном одиночестве и любовалась живописными развалинами Северной башни.

Пройти незамеченным ему не удалось. Лучница его заметила и поклонилась с поистине королевским достоинством. Шеллар неловко ответил на поклон и чуть не потерял равновесие.

— Ваше величество, неужели вы пили в одиночестве? — скорее сочувственно, чем укоризненно сказала она.

— Да нет, что вы. Мы пили с Жаком. Я не люблю больших и шумных компаний.

— Я тоже, — кивнула девушка. — Особенно, когда толпа мужчин напивается и начинает орать непристойные песни, поглядывая при этом на присутствующих дам.

Валента была варварка откуда-то с запада и обладала непривычной, диковатой, но величественной красотой. Это замечал даже Шеллар, а уж что говорить о толпе пьяных паладинов.

— Не желаете ли к нам присоединиться? — предложил он, не кланяясь больше, чтоб не позориться. Она улыбнулась ему какой-то материнской улыбкой и чуть кивнула пушистыми ресницами в знак согласия.

Жак встретил их радостным возгласом:

— Наконец-то! А то я уже собрался вас искать! А тут Шанкар заходил и чего мне дал! — И показал раскрытую ладонь, на которой лежала горка какой-то сушеной травы.

— Это та гадость, которую он курит иногда? — уточнила Валента, аккуратно присаживаясь на диван. Сегодня она была в платье.

— Сама ты гадость! — обиделся Жак. — Не пробовала ты гадости, вот и перебираешь харчами. Натуральная индийская конопля без никаких нитратов и радиации ей, видите ли, гадость! Что б ты сказала, если б тебя синтетическим смачем угостили?

— А что с ней делают? — поинтересовался Шеллар. — Ее курят? И что?

— И очень здорово! — заверил его Жак, отрывая клочок бумаги. — У меня был сосед-хиппи, он ее в квартире в горшках выращивал, так он меня как-то угощал. Это, скажу я вам…

Тут его прервали слуги, груженые подносами, и пришлось подождать, пока они закончат суетиться вокруг стола. Затем они продолжили распитие водки и разговоры о чем-то несущественном, но очень уютном, пока Жак проделывал свои манипуляции с травой — мешал ее с табаком и сворачивал самокрутки. Шеллар еще помнил, как Жак обещал, что они улетят со второй затяжки. А потом он действительно улетел.

Первое время он понимал, что происходит вокруг, просто его одолел беспричинный смех и он никак не мог объяснить собутыльникам, что он нашел смешного в обычной столовой ложке. Им казалось, что весь юмор в чем-то совсем другом. Потом память отказала окончательно.

В первый раз он очнулся в гостиной. Вокруг него шатались стены, и ему было очень нехорошо. Он с трудом подумал, что сушеная травка, наверное, содержит какой-то наркотик, и зря он ее так неосмотрительно употребил, да еще после водки. Потом он увидел Шанкара. Мистик сидел рядом и блаженно пялился в пространство. «Смотри, — сказал он с умилением, — Слоники! Голубенькие!» «Где? — не понял Шеллар и завертел головой. — Не вижу». Шанкар тут же сунул ему самокрутку с травкой и посоветовал затянуться и присмотреться получше. Последовав его совету, Шеллар действительно увидел, как вокруг стола, на котором спала Этель, кружатся милые маленькие слоники. Только не голубые, а розовые. Он сказал об этом Шанкару, и тот авторитетно объяснил, что это, наверное, самочки, и надо непременно их поймать и познакомить с голубыми самцами. Они принялись их ловить, было шумно и весело. Только появившийся из столовой кузен Элмар был почему-то очень недоволен и говорил, что никаких слонов тут нет, а они просто безобразно себя ведут. Наверно, это у него было с похмелья, он всегда в таких случаях становился раздражительным и был всем недоволен.

Второй раз он очнулся в столовой. То есть, он пытался туда войти, но пол вдруг резко задрался вверх и чуть не врезался ему в лицо. Кто-то подхватил его, и он понял, что это не пол поднялся, а он сам упал. Его положили на спину, и он увидел склонившиеся над ним лица, непонятно чьи. Они сливались в кружащиеся расплывчатые пятна. Потом кружение прекратилось и стало темно. «Вот и все. А теперь отнесите его в спальню, — сказал голос Шанкара, — и уложите в постель. Поспит и будет как новенький». «У него коронация завтра! — проревел Элмар. — А он в полном беспамятстве! А что с ним утром будет?» «Все с ним будет нормально. Я его полечил». «Ты полечил? Да ты сам обкуренный до голубых слонов!»

В третий раз он опомнился уже в собственной постели, ощутив прикосновение чьих-то ласковых рук и терпкий аромат степных трав, которыми Валента пользовалась вместо духов. Он даже не особенно удивился спросонок и легко ответил на ласку, не задумываясь ни о том, зачем она пришла, ни о том, получится ли у него что-нибудь после такой неумеренной попойки. Ее любовь была мягкой и ненавязчивой, в ней хотелось просто раствориться и плыть по течению, что он и сделал, переходя из теплой расслабленности сна прямо в сладкую истому любви, отвечая на ее прикосновения со всей нежностью, на которую был способен. Он тонул в этой бесконечной нежности, где не было ничего, кроме уюта и покоя, и ему казалось, что, наверное, такой должна быть материнская любовь, которой принц Шеллар никогда не знал.

Потом он долго лежал неподвижно, боясь спугнуть странное трепетное ощущение, которого не испытывал ни с одной женщиной. Валента тихо шепнула, что ей тяжело, мягко выскользнула из-под него и легла рядом, прижавшись щекой к его плечу. Он поймал ее руку и прижал к губам.

— Так странно… — тихо сказала она. — Ты совсем не такой, как кажешься.

— Это как? — неловко отозвался Шеллар, натягивая на себя одеяло. Как только к нему вернулась способность соображать, он тут же поспешил прикрыться, так как всегда стеснялся своего тела.

— Ты мне показался хладнокровным и довольно жестким. А на самом деле ты мягкий, добрый человек. И удивительно нежный. Теперь ты мне нравишься еще больше.

— А я тебе нравлюсь? — недоверчиво переспросил он.

— Ну конечно. Зачем бы я пришла к мужчине, который мне не нравится? Я не шлюха, которая зарабатывает себе на жизнь. Я свободная воительница, и мужчин выбираю сама.

— А почему ты выбрала меня?

— Странный вопрос.

— Я имею в виду — чем я мог привлечь такую женщину, как ты?

— Это какую?

— Красивую. Сильную. Свободную. Которой ничего от меня не нужно.

— Верно говорил Элмар, ты и в самом деле странный… Такие вопросы задаешь… — она задумалась, перевернувшись на бок и мимоходом сбросив одеяло почти до пояса. Шеллар замер, не решаясь натянуть его снова и не зная, куда деться от смущения. — Чем… Мужеством, — сказала наконец Валента. — Умом. Скромностью. Да у тебя масса различных достоинств. И кроме того, ты еще большой сильный мужчина, способный доставить женщине удовольствие. Да разве ты сам этого не знаешь? К тебе, наверное, часто приходят женщины.

— Часто, — грустно согласился Шеллар и стал медленно и потихоньку сползать ниже, чтобы спрятаться под одеяло, не натягивая его. — Приходят. Голдианские шпионки. Мистралийские шпионки. Галлантские, поморские, даже хинские, хотя мне до сих пор не понятно, какие у них могут быть интересы.

— Шпионки? Почему?

— Потому, что я имею доступ к секретной информации, и они надеются что-нибудь из меня вытянуть.

— И ты знаешь, что они шпионки, и все равно с ними спишь?

— А это очень удобно. Спишь с красивой женщиной и одновременно толкаешь дезу своему коллеге в солнечной Мистралии…

Он остановился, так как сползать дальше было уже как-то неуместно, и все-таки потянул одеяло на плечи.

— А просто так, не шпионки, разве не приходят? — не отставала Валента.

— Нет, — честно признался Шеллар, потом все-таки выпростал из-под одеяла руку и обнял ее.

— Тебе холодно? — спросила лучница, нежно пробегая пальцами по его волосам.

— Немного, — неуверенно соврал он, потому что на самом деле ему было немного жарко. Одеяло было теплое, зимнее, поскольку дядюшка был человек пожилой и постоянно замерзал, а заменить одеяло пока ни у кого руки не дошли. Он подумал, что станет делать, когда как следует взмокнет под этим одеялом и уже не сможет рассказывать сказки о том, что ему холодно, и предложил: — Может, погасим свечи?

— Не надо, — попросила Валента, продолжая перебирать его взъерошенные лохмы. — Пусть будет хоть немного света. Я не люблю разговаривать в потемках. И заниматься любовью тоже. И еще я не люблю мокрых мужчин, так что вылезай из-под одеяла и не выдумывай ерунды. Ты что, стесняешься, что ли?

— Боюсь тебе разонравиться, — из последних сил пошутил Шеллар и все-таки сбросил одеяло.

— С чего бы вдруг? — засмеялась она. — Стесняться надо тем мужчинам, которые заплыли салом и не видят собственный член из-за живота. А тебе-то чего?

Он промолчал, так как у него были немного другие представления об этой проблеме, а спорить не хотелось. Он просто лежал, расслабившись, и прислушивался, как она гладит его по голове, ласково и бережно расправляя его непослушные вихры, которые никогда не ложились, как у нормальных людей. Почему-то ему снова подумалось о том, что такой, наверное, должна быть ласка матери, которой у него никогда не было.

— Почему ты молчишь? — спросила Валента. — Расскажи что-нибудь.

— Что?

— Не знаю… Что-нибудь. Знаешь, если не находишь, о чем поговорить, надо говорить, что в голову придет. Вот, например, о чем ты думаешь сейчас?

— О матери, — честно ответил он.

— Вот о ней и расскажи. Какая она была?

— Не знаю. Я никогда ее не видел. Она умерла при родах.

— А тебе о ней рассказывали?

— Очень мало. Отец ее почти не вспоминал, он женился не по любви, а потому, что так положено. Ему было совершенно все равно, на ком жениться. Мать вышла за него, чтобы не остаться старой девой. Лондрийских принцесс неохотно берут замуж, они некрасивые и худые, с узкими бедрами, очень тяжело переносят роды. А в королевских семьях главное — наследники, поэтому женщины у нас ценятся здоровые и плодовитые. Отец был человек равнодушный и безразличный, поэтому ему было все равно — что лондрийская принцесса, что поморская крестьянка. Сказал дедушка «женись» — выбрал из кучи присланных портретов, не глядя, наугад, первый попавшийся, и женился. Умерла жена — ну и ладно, появился ребенок — ну и хорошо, пусть няньки занимаются… Он забыл ее намного раньше, чем я вырос и начал спрашивать… Мэтр Истран как-то сказал, что с ее здоровьем ей вообще не следовало рожать, тем более, что наследников у дяди было достаточно. А она очень хотела детей… Я часто о ней думаю. О том, что если бы я не родился, она бы была жива. И я всегда не любил праздновать свой день рождения, потому что в этот день она умерла.

— А отец? Он тоже умер?

— Да.

— Давно?

— Давно. Мне было десять лет.

— А что с ним случилось?

— Он сошел с ума и покончил с собой.

— Правда? Элмар мне этого не говорил.

— А Элмар и не знает. Он тогда не жил с нами, а эту историю в семье не принято было вспоминать. Когда в королевском доме такое случается, это всячески стараются скрыть. Какому королю захочется признаться, что его брат сошел с ума? Ведь будут думать, что в семье нездоровая наследственность, или что на ней лежит проклятие, или еще что-нибудь. Вот об этом и молчали. Официально объявили что брат короля скончался от пищевого отравления.

— А он отравился? А почему решили, что он сошел с ума?

— Потому, что он хотел убить и меня.

— Убить собственного ребенка? Действительно, только безумец мог такое сделать… А как тебе удалось спастись?

— До сих пор никто не знает. Он скормил мне дозу, достаточную для взрослого человека, по всем законам природы я бы должен был умереть… Такая вот у меня печальная родословная, — со вздохом заключил он. — А у тебя есть родители?

— Есть. Они очень славные люди, но лучше их любить на расстоянии. Они все еще считают меня маленькой девочкой и пытаются учить жить. Ну, знаешь, вроде того, что, уезжая на подвиги, нужно непременно брать с собой шерстяные штаны, чтобы не простудиться. Или что нужно остерегаться незнакомых мужчин, особенно в темное время суток… Однажды я не послушалась родителей и наткнулась на двух таких страшных мужчин в темном переулке в Лютеции. Так они потом так жалобно просили пощады…

— А ты что, с луком ходила по городу? — невольно улыбнулся Шеллар, представив себе, как она ходит по Лютеции со своим луком в человеческий рост.

— Ну что ты, конечно нет. Он же большой. Я ходила с мечом. Я ведь не только стрелять умею…

Она отодвинулась, свесилась с кровати и стала шарить по полу.

— Что ты ищешь? — спросил Шеллар, опасаясь, что разговор на этом угаснет.

— Сигареты. Будешь курить?

— А моя трубка далеко?

— Далеко. То ли в гостиной, то ли в столовой.

— Тогда давай сигарету.

Они закурили, и разговор все-таки оборвался, и Шеллар не знал, как его возобновить. Он лежал, откинувшись на подушки, и задумчиво созерцал потолок. Валента сидела рядом, грациозно изогнувшись. Куда смотрела она, было непонятно.

— А сейчас о чем ты думаешь? — вдруг спросила она.

Шеллар, застигнутый врасплох, поспешно ухватил за хвост последнюю мысль и снова честно ответил:

— Что делать с гробом.

— С каким гробом? — недоумение в голосе девушки было смешано с тревогой.

— С моим гробом, — спокойно пояснил Шеллар. — Сегодня… Или это уже вчера?.. утром я зашел в королевскую часовню… Меня просили помочь с опознанием, а то не знали, что в какой гроб положить… Зашел, и долго не мог избавиться от чувства, что что-то не так. Потом присмотрелся и понял, что один гроб лишний. До меня сначала не дошло, и я спросил распорядителя церемоний, для чего здесь шестой гроб. Он вдруг весь побледнел, потом покраснел и начал мямлить что-то невразумительное. Потом поспешно извинился, пообещал выяснить и доложить, а сам метнулся в комнату персонала и принялся там вопить о болванах и бездельниках которых он всех уволит. Тут до меня и дошло, что это же мой собственный гроб. Ведь сначала думали, что я погиб вместе со всеми. А потом забыли его убрать. Я о нем вспомнил и подумал, что же с ним теперь делать. — Он издал короткий невеселый смешок и раздавил окурок в ночном горшке, который они приспособили вместо пепельницы.

— Вели его сжечь и больше не вспоминай. — Решительно заявила лучница и поставила горшок на пол. — И не мучай себя.

— Да он мне не мешает, — пожал плечами Шеллар. — Не пугает и не мучает. Просто не знаю, что с ним делать.

— Сделай, что я посоветовала. У моего народа считается страшным кощунством делать гроб для живого человека. А уж тем более держать его в доме.

— У нас так не считается. Но я сделаю, как ты советуешь, просто чтобы тебе было приятно.

— Шеллар!

— Да?

— Сделай мне приятное другим способом.

И снова они долго и нежно любили друг друга, и снова все было так же прекрасно. И потом снова тихо лежали, обнявшись и не шевелясь.

— Почему ты так коротко стрижешься? — спросила Валента, опять принимаясь перебирать его волосы. — У вас ведь так не принято. Да и волосы у тебя неплохие.

— Потому, что они не укладываются ни в какую прическу, — вздохнул Шеллар, дотянулся до ее косы и перебросил на грудь, чтобы можно было любоваться. — А зачесывать назад и собирать в пучок… Я тогда выгляжу полным уродом. А тебе твоя коса не мешает? В походах, в бою?

— Мешает, — вздохнула девушка. — Мыть сложно, сушить долго, расчесывать трудно…

— А обрезать жалко.

— Не то, чтобы жалко… Но я не могу ее обрезать просто так. У моего народа девушки носят косу, пока не выйдут замуж. Так положено. А замуж я не собираюсь, так что, видно, до старости придется с этой красотой возиться.

— Почему не собираешься?

— Потому, что путь воина несовместим с кастрюлями и пеленками. А мысль о том, что какой-то немытый и вечно пьяный мужчина будет считать себя моим хозяином, была мне противна всегда.

— А если он будет умытый и трезвый, и будет тебя уважать? И не заставит возиться с кастрюлями и пеленками? — со слабой надеждой спросил Шеллар, понимая, что задает дурацкие вопросы.

— Нет, Шеллар. Мне дорога моя свобода. Воин должен идти по своему пути, не оглядываясь назад и не вспоминая постоянно о том, что дома остались дети. Иначе он станет бояться смерти больше, чем следует.

Он снова погладил ее косу и спросил:

— А как вышло, что такая прекрасная женщина избрала путь воина?

— Мне это нравилось, — просто ответила она. — С детства. Мой народ — лесные охотники, дети растут в лесу и с детства обучаются стрельбе из лука, и мальчики и девочки. У меня это получалось лучше всех. И это намного интереснее чем сидеть всю жизнь в хижине, варить еду, чинить шкуры и мыть полы. Шить и вышивать я так и не научилась. Зато из лука я попадаю белке в глаз с любого расстояния.

Как она стреляет, Шеллар уже видел вчера, поэтому дальше расспрашивать об этом не стал.

— А как ты познакомилась с Элмаром? — спросил он. — Как вообще герои собираются в группы?

— Кто как. Кто-то подбирает соратников специально. А мы случайно познакомились в придорожном трактире по пути в Белую Пустыню. Шанкар шел домой после паломничества. Элмар ехал на подвиги и искал соратников. Я просто болталась без дела и присоединилась. Этель носилась с какой-то старинной картой и толковала о сокровищах… Так мы и познакомились. Поехали искать эти сокровища, рассудив, что для начала подвиг подходящий. А потом подружились, принесли клятву верности и занялись подвигами профессионально.

— Тебе нравится твоя жизнь? — спросил Шеллар осторожно, боясь, что она догадается об истинной подоплеке вопроса. — Ты никогда не подумывала о чем-нибудь другом?

— Никогда, — серьезно ответила Валента. — Какая еще жизнь может быть лучше для воительницы, чем сражаться плечом к плечу с верными друзьями? Вот Элмар вечно ноет, что ему надоело мечом махать, не интеллектуальное это занятие, он бы хотел где-нибудь в тиши баллады слагать. Хорошо, что у него баллады получаются такие, что стыдно людям показывать, а то ведь и правда бы все бросил. И Шанкар вечно как помедитирует неудачно, начинает что-то нести об отшельничестве и уходе от мира. Ну, Этель — авантюристка, ей все равно — подвиги, не подвиги, приключений на свою задницу она себе где угодно найдет. А вот мне действительно нравится. Я очень боюсь, что кто-то из ребят погибнет. Тогда группа распадется, и что я буду делать?

— А она обязательно распадется? Может, вы просто найдете замену?

— Нет, — грустно вздохнула лучница. — Разбегутся они. Шанкар первый смоется, Этель за ним. Да и Элмар, раз уж ему надоело…

— А что, эти баллады, которые пишет Элмар, настолько плохи?

— Ужасны. Даже я это вижу. А сам он видит еще лучше, он ведь разбирается в стихах.

— А о вас пишут баллады?

— А как же! Мы герои или кто?

— А тебе они нравятся?

— Это смотря какие. Пишут ведь все, кому не лень. Знаешь, о нас даже Эль Драко писал. Вот его баллады мне понравились. А Элмар вовсе захандрил от зависти и поклялся, что больше баллад слагать не будет.

— Мне тоже нравятся песни Эль Драко, — сказал Шеллар. — Хотя я не особенно люблю мистралийскую музыку.

— Ты его слышал живьем?

— Да. Очень странное ощущение.

— Согласна. У него был совершенно волшебный голос. А сам он мне не понравился. Он на меня поглядывал, но напрасно.

— А вы были знакомы лично?

— Да, мы как-то кутили вместе. Это была очень смешная история. Наша Этель так замучила одного его приятеля, что он в отместку познакомил ее с ним. Это был единственный случай на моей памяти, чтобы один мужчина удовлетворил ее полностью. Они двое суток из спальни не вылезали, но зато потом Этель еще неделю ни к кому не приставала.

— Да… — тихо рассмеялся Шеллар. — Бедный Жак… У него так не получится.

— Странный он, — задумчиво сказала Валента. — Смешной такой. С дыркой в голове… Он правда бежал из Мистралии?

— Да. Из Кастель Милагро.

— А говорят оттуда нельзя убежать.

— Теперь уже можно. Он при побеге там здорово нашкодил, и теперь Кастель Милагро стал немного попроще. Может, даже удастся заслать туда агента. Надо будет обговорить это с Флавиусом.

— Ну вот, неужели тебе не о чем думать, кроме как о работе?

— Ты сама напомнила. А Жак действительно странный. И смешной.

— Что с ним делали в Кастель Милагро?

— В основном пугали. Показывали, что делают с плохими рабами, которые не слушаются хозяина. А он парень впечатлительный, его очень легко напугать. Он до сих пор боится.

— А как же он ухитрился убежать?

— А он очень сообразительный и образованный молодой человек. А почему ты о нем спрашиваешь?

— Мы с ним разговаривали вчера вечером… Так, обо всем понемногу… и он спросил у меня совета, чем ему заняться. А мне ничего не пришло в голову. Ты очень умный, Шеллар, намного умнее, чем я и мои соратники вместе взятые. Может быть, ты можешь что-то посоветовать?

— Это мне надо посидеть и крепко подумать.

— О нет, только не сейчас!

— И даже не завтра. Вернее, сегодня. А куда Жак так торопится? Мне еще с ним нужно о многом поговорить… выяснить, разобраться… Он столько может рассказать… Да если честно, я бы оставил его при дворе, чтобы иметь возможность общаться с ним постоянно. Только не знаю в каком качестве. Он ничего не умеет, но он умен, способен нестандартно мыслить, знает много такого, чего не знаем мы.

— Сделай его советником.

— Не хочу. Либо его сожрут завистники, либо он все свое время будет тратить на интриги.

— А что он еще может?

— Еще он может очаровательно болтать ни о чем, спаивать своего короля и поднимать настроение. У него своеобразное чувство юмора, но мне нравится. И его забавная речь тоже.

— Сделай его шутом.

— Придворные его шуток не поймут.

— Плюнь ты на придворных. Главное, чтобы ты понимал. А они будут смотреть тебе в рот, чтобы не пропустить, в каком месте смеяться.

Шеллар засмеялся, так как сказано было очень точно. А потом они снова занялись любовью.

Он уснул умиротворенный, положив голову ей на грудь, и ему снилось что-то очень светлое и приятное.

Последний раз он проснулся, когда было уже светло. На этот раз это было обычное утреннее пробуждение. Ну, почти обычное. Во всяком случае, стены не шатались, розовые слоники не летали, окружающий мир не расплывался перед глазами. И в постели никого не было. От ночных возлияний остались только тяжесть в голове и некоторая несобранность в мыслях. А от прекрасной лучницы — легкий, едва различимый аромат степных трав. Он закрыл глаза и зарылся лицом в ее подушку. Как жаль, что все кончилось… Ах, если бы она не дрожала так над своей независимостью, какая бы была королева!

Его сладкие мечтания прервал крик, донесшийся из гостиной:

— Да как ты мог?! Ты же паладин! Ты же герой!

В гостиной скандалили давно, даже что-то громко падало — этот звук и разбудил Шеллара. Но слов слышно не было, наверное только что кто-то открыл дверь в коридор.

— А как он мог? — так же громко отозвался Элмар. — Напоить короля, опозорить перед всем двором!

— Весь двор — это ты и твои перепившиеся однополчане? — холодно поинтересовалась Валента. — Почему это ты можешь напиться в стельку и спать под столом, а твой король — нет?

— Шеллар никогда в жизни не прикасался к наркотикам! Он и пил-то раз в год по большим праздникам! А этот проходимец его накачал до поросячьего визга! Да еще позволил себе гнусные намеки на то, что я свои подвиги совершаю в столовой!

— Вчера ты их именно там и совершал. — Так же холодно заметила лучница.

— Ты же мог его убить! — снова закричала Этель. — Как ты мог его ударить! Он вдвое меньше тебя!

— Вот и держал бы язык за зубами, если не способен отвечать ни за слова свои, ни за поступки, — проворчал Элмар. Шеллар представил себе его кулак и содрогнулся. Даже если он был без перчаток, это гарантированное сотрясение мозга.

— Ну, вроде все, — подал голос Шанкар. — Ничего, обойдется. Как вам кажется, мэтр?

— Мне тоже кажется, что ничего страшного. Он вовсе не такой хлипкий, каким выглядит. Сейчас я его разбужу и, пожалуйста, больше его сегодня не бейте. Лучше всего уложить в постель.

— Ты действительно, Элмар, подумал бы прежде чем руки распускать, — сказал Шанкар, — что он тебе сделал? Ты его так и убить мог нечаянно.

— Что он мне сделал? Ты слышал, что он сказал?

— Слышал. Так это была чистая правда. Ты действительно весь день провел за возлияниями в столовой и не видел, в каком состоянии пришел твой кузен. А он действительно выглядел не лучшим образом. Я просто постеснялся предложить ему свою помощь, боялся, что он обидится.

— Лучше бы ты не стеснялся. Тогда бы этот маленький нахал не довел его до столь свинского состояния.

— А ты видел, в каком состоянии он был до того? — послышался тихий голос Жака. — Если бы я его не напоил вусмерть, у него бы к утру был нервный срыв.

— Не говори ерунды! Шеллар — железный мужик, у него нервов вообще нет.

— Слушай, ты, конечно, герой и все такое, но нельзя же быть таким самоуверенным! Вы тут привыкли, что он молча пашет, как трактор, и никого не грузит своими проблемами, и думаете, что у него нервов нет. А он вчера сидел в своем кабинете черный весь, с такой тоской в глазах, что мне страшно стало.

— Ну, тебя напугать — много не надо, — проворчал Элмар уже не так уверенно. — И все равно, нечего было короля спаивать. Позвал бы лучше Шанкара.

— Шанкар в это время лотосы по речной глади запускал. И вообще, король действительно мог обидеться и отказаться. Он сам-то не понимал, что с ним происходит. Он даже заплакать не мог, не умел просто… Не знаю, может, я что-то неправильно сделал, уж как сумел. А если ты умеешь лучше, то где ты раньше был, такой умный?

— Господа, — негромко сказал мэтр Истран, — ваш спор бесцелен. Все, что случилось, уже случилось. В конце концов могло быть и хуже. Если бы я был здесь, я бы, конечно, смог помочь принцу Шеллару другим способом, но я не мог оставить Мафея. Он так разнервничался, что полностью потерял контроль над собой и над своей Силой. Мне пришлось всю ночь просидеть с ним, иначе он мог сгореть сам и разнести весь город. К счастью, все обошлось и ничего непоправимого не случилось. То, что принц Шеллар так напился и вел себя неподобающе… это со всеми королями иногда случается. Это не столь страшно. А вот то, что он научился плакать — это очень важное событие в его жизни. Да и просто это для него хорошо… и полезно. А касательно того, принц-бастард, насколько вы знаете своего кузена, должен вам сказать, что вы глубоко заблуждаетесь. Его высочество вовсе не железный, и если ему и свойственна некоторая эмоциональная холодность, то это еще не значит, что у него нет нервов. И к алкоголю он относился вовсе не с таким отвращением, как вы пытаетесь нас уверить. Просто никто этого не знал, так как он пил всегда один в своем рабочем кабинете. И давайте на этом прекратим бесполезный разговор и пойдем разбудим принца Шеллара, а то он проспит коронацию. А вам, ваше высочество, я бы порекомендовал извиниться перед молодым человеком, которого вы чуть не убили практически ни за что.

— Не буду, — упорно заявил Элмар. — Благодарю, что вы меня просветили, уважаемый мэтр, и за рекомендацию благодарю, но извиняться не стану. Так как я не согласен, что ударил его ни за что.

— И не надо, — сказал Жак. — Нужны мне твои извинения, как ослику политика. Извиняться стоит, когда правда о чем-то жалеешь, а не когда тебя просят.

Шеллар услышал шаги в коридоре и поспешно притворился спящим. Не стоило признаваться, что он слышал их разговор. Хотя его так и подмывало спросить мэтра Истрана, откуда он узнал о его привычке пить в одиночку.

Несколько часов спустя король Шеллар III официально взошел на престол. И у ступеней его трона сел, обаятельно улыбаясь, новый шут.

Вечером того же дня Элмар и его соратники отбыли на новые подвиги. Они стояли посреди дворцовой площади в полном боевом облачении и заходящее солнце играло на стали доспехов, серебре украшений сбруи и камнях амулетов; и все приветствовали их громкими криками восторга, пока Этель открывала телепорт. А король молча смотрел, как исчезают в пушистом сером тумане вороненая кольчуга, огромный боевой лук и прекрасное строгое лицо под коническим шлемом. Он не знал, увидит ли он ее еще когда-нибудь, но очень надеялся.

Неделю спустя принц Мафей проснулся среди ночи с криками и долго плакал, пересказывая свой страшный сон. Ему приснился принц-бастард Элмар. Он лежал на зеленой траве в луже крови, и его доспех был смят в лепешку, а шлем расколот пополам.

Месяц спустя про сон все забыли, так как он не сбылся, и все решили, что ничего вещего в нем не было. Тем более, Элмар отправился в какой-то дальний поход и два года не являлся вообще, хотя возможность навестить родной город у него была постоянно. Наверное, боялся, что его женят.

Два года спустя Шеллар второй раз в жизни видел прекрасную лучницу Валенту. Обстановка была официальная и поговорить они не смогли. Вечером его срочно вызвали в департамент безопасности выслушать донесение агента из Мистралии. Ночью она не пришла, да он и не ожидал, что она придет. Он знал, что ни один уважающий себя воин любого пола не позволит себе такого перед битвой. Да и кто он такой, чтобы бросаться к нему после долгой разлуки? Так, мимолетное приключение… Может быть, давно забытое… Но где-то в глубине души засела упорная надежда, что еще одна встреча в неофициальной обстановке обязательно прояснит что-нибудь в их недосказанных отношениях.

Наутро герои отбыли сражаться с драконом, который давно терроризировал королевство и которому приходилось платить унизительную и страшную дань. И снова они ехали по улицам столицы, усыпанные щедрым золотом осени, и толпа провожала их приветственными криками. И снова король молча провожал взглядом огромный лук, колчан бронебойных стрел и островерхий шлем с кольчужной сеткой. А потом долго бесцельно бродил по парку, в котором, несмотря на осень, сохранилось несколько зеленых лужаек. Эти лужайки магическим способом оградил от увядания принц Мафей, чтобы всю зиму кормить свежей травой своего ручного кролика.

А вечером на одну из этих лужаек вывалилась из телепорта груда дымящегося железа. Когда на шум сбежалась стража, принц-бастард Элмар лежал на зеленой траве в измятых доспехах и расколотом шлеме, и из-под него растекалась по изумрудной зелени ярко-алая лужа. А рядом в голос выла Этель, прижимая к груди бритую голову Шанкара.

Валента погибла мгновенно, вспыхнув свечой в огненной струе дыхания дракона. Мужчины успели прикрыть собой маленькую волшебницу от удара тяжелого шипастого хвоста. Этель успела кастовать одно-единственное заклинание — открыть телепорт и вытащить их из пещеры.

Шанкар умер в тот же вечер, не приходя в сознание. Спасти его было невозможно, и придворные маги и мистики только удивлялись, что он не умер на месте после такого удара.

Элмара спасли доспехи. Но после этого всяческие подвиги ему опротивели окончательно.

А о том, что король всю ночь прорыдал в своей опочивальне, так никто никогда и не узнал.