"Акияма Хироси. Особый отряд 731 " - читать интересную книгу автора

хронометражист внимательно следил за течением болезни после инъекции, я
понял, что проверяется скорость действия каких-то бактерий. Несчастный
корчился в страшных муках, издавая душераздирающие вопли, но наконец затих,
видимо силы его иссякли. Опыт продолжался два-три часа, показавшиеся мне
вечностью.
Вечером мне приказали вывезти его труп. Он выглядел ужасно. Вся грудь и
лицо подопытного приобрели темно-лиловый оттенок из-за подкожных
кровоизлияний, лимфатические железы под мышками и в паху страшно вздулись, а
кожа в этих местах стала темно-красной, как у спелого персика. Я уже видел
на снимках "бревна", погибшие такой мучительной смертью, и поэтому имел
некоторое представление о том, как они должны выглядеть в действительности.
И тем не менее теперь, когда мне показали обезображенный болезнью до
неузнаваемости труп, я, взглянув на него, чуть не упал в обморок. Я невольно
отвел глаза, но передо мной по-прежнему стоял страшный образ мертвеца с
искривившимися в муках губами и жутким блеском налившихся кровью белков
полуоткрытых глаз, которые, казалось, с ненавистью смотрят на меня.
Тому, кто часто имеет дело с трупами, все равно. А что должен
чувствовать врач, своими руками делавший инъекцию живому человеку, зная
наперед, что тот погибнет. Вряд ли он мог быть спокойным после такого
зверского убийства, совершенного собственными руками? Разве исследования
должны быть сопряжены с такой жестокостью? Неужели обязательно проводить
подобные опыты, чтобы создать новое оружие, добиться посредством его победы
в войне и успокоить сердце императора? Такие мысли навязчиво лезли мне в
голову. Конечно, эти мысли [64] не были такими отчетливыми в тот момент,
когда я, почти не помня себя от ужаса, отвозил труп, но позже они
становились все яснее и постоянно терзали меня.
Труп окунули в крепкий раствор карболки, и я, взвалив мертвеца на
тележку, повез его. Бесконечно длинным показался мне путь по зловещему
подземному коридору от лаборатории до крематория. Потрясенный до глубины
души, я шагал, как слепой, машинально толкая тележку, и постоянно натыкался
на различные предметы. Каждый раз, когда тележка на что-нибудь наезжала и
труп подпрыгивал на ней, мне казалось, что это страшное "бревно" вот-вот
вскочит и бросится на меня, и тогда ужас охватывал все мое существо с такой
силой, что у меня начинался озноб, хотя был разгар лета и в коридоре
держалась высокая температура. К тому же тележка катилась с таким нудным
скрипом и визгом, что порой казалось, будто вокруг меня мечутся и стонут все
души замученных здесь раньше, оплакивая очередную жертву. Высокая труба,
назначения которой я до сих пор не знал, оказалась трубой крематория. Туда
был проведен электрический звонок, возвещавший об окончании опыта, поэтому
когда я добрался до открытых дверей, меня уже ждали трое служащих.
Передав им тележку с трупом, я лишь мельком взглянул на печь и поспешил
покинуть это страшное место. Но еще долго мне мерещился жуткий оскал зубов
мертвеца и всюду преследовал тошнотворный трупный запах.
До сих пор я как-то не обращал внимания на дым из трубы, но теперь при
одной мысли о том, что внизу, под этой трубой, которую видно и из
лаборатории, сжигают трупы, меня пробирала дрожь и спазмы сжимали мне горло.
Правда, вокруг крематория никакого запаха от сжигаемых трупов не
чувствовалось, повидимому именно с этой целью труба и была сделана такой
высокой. Но что же все-таки впрыскивали "бревнам"?