"Джеймс Хайнс. Девяносто девять ("Издай и умри")" - читать интересную книгу автора

Сам по себе спор относительно несчастного Кука был предельно прозаичен
и концентрировался вокруг фатального недоразумения, возникшего во время
встречи капитана с гавайским вождем Каланиопу'у. поэтому Грегори
волей-неволей пришлось несколько разнообразить предстоящее действо
театральными эффектами. Так как вся дискуссия вращалась вокруг совпадения
прибытия Кука на острова с началом празднества Макахики, которое, в свою
очередь, предварялось характерным для середины ноября появлением Плеяд на
горизонте в час заката, то и Грегори назначил конференцию на середину
ноября. А так как второе роковое совпадение в судьбе Кука было связано с
тем, что он обогнул Гавайские острова, оставив их справа от себя, в то же
самое время, когда бог Лоно совершал свой точно такой же ежегодный обход
островов, Грегори решил, что все заседания конференции должны проводиться в
разных зданиях, расположенных в университетском кампусе, так, чтобы в
результате был совершен полный обход вокруг кампуса, подобный плаванию Кука.
Вдобавок ко всему Грегори назвал конференцию "Капитаны" и "Каннибалы":
культурно-историческая реконструкция смерти капитана Кука". Плакат
конференции, разработанный также самим Грегори, представлял собой английскую
гравюру XVIII века, изображавшую устрашающего вида гавайского вождя с жуткой
деревянной дубиной в руках, а поверх всего этого была наложена современная
черно-белая фотография человеческого черепа. Исключительно в интересах
справедливости Грегори позволил себе дополнить изображение остроумной и
вполне уместной надписью: "Съешь меня: капитан Куки переваривание Другого".
За три дня до начала конференции он перестал бриться, дабы придать себе
облик, приличествующий событию, главной составляющей которого должна была
стать характерная постмодернистская щетина.
Однако ему так и не суждено было представить свой доклад на столь
тщательно подготовленном форуме. На первом заседании, когда Грегори,
сидевший за столом президиума, пытался промочить пересохшее горло стаканом
минеральной воды, студентка выпускного курса, предки которой были выходцами
из стран третьего мира, поднялась и заявила, что считает официальный плакат
конференции откровенно расистским.
- Почему житель Океании изображен грубым первобытным дикарем, -
вопрошала она, - а капитан европейского судна представлен в виде
очаровательного белого черепа?
Грегори никогда нельзя было отказать в сообразительности, и он тотчас
же понял, что сидящая перед ним тупая толпа его иронии не поняла и не
поймет. Но главное, о чем Грегори пришлось сразу же пожалеть, сводилось к
тому, что столь простая истина не дошла до него раньше. Ему пришлось
отказаться от выступления и промямлить какое-то жалкое сочиненное на ходу
оправдание. В конце концов не только Грегори, но и вообще никому не удалось
выступить с подготовленными докладами. Конференция превратилась в
продлившуюся два с половиной дня перебранку из-за пресловутого плаката.
Открылась она в пятницу, а уже к середине дня в субботу Грегори стал слышать
у себя за спиной злорадное перешептывание и сталкиваться с озадачивающим
холодным молчанием всякий раз, когда он входил в зал.
Он почувствовал, что его академическая репутация всего за несколько
часов поникла и увяла и теперь скорее всего представляла собой весьма
постыдное зрелище. Ни у Броди, ни у Тулафейла не было возможности
высказаться, и к воскресенью и тот, и другой перестали разговаривать с
Грегори. До Грегори дошел слух, что Стэнли Тулафейл где-то в кулуарах