"Сьюзен Хилл. Я в замке король " - читать интересную книгу автора

еще и служить - он посвящал коллекции всю свободную энергию, до последней
капли.
Почему бы мальчику не гордиться семьей?
Эдмунд Хупер ходил по Красной комнате, присматривался, молчал.
- Я видел, ты ловил бабочек в банки от варенья, - сказал Джозеф
Хупер, - значит, интересуешься этим, как я понимаю, значит, не мне чета и
пойдешь по его стопам, а?
- В прошлом году все только и думали про этих бабочек. Личинок
собирали, выводили. А теперь надоело.
Он отошел к окну и посмотрел на рощу, прочищенную первым летним ливнем.
В общем, он не ответил, интересуют ли его окоченелые мотыльки под стеклами.
- А чего ты меня раньше сюда не возил?
- Нет, я... тебя возили сюда, когда ты был маленький.
- Ну, это когда было!
- Э... да.
- Наверное, вы плохо жили с дедушкой.
Джозеф Хупер вздохнул:
- Не надо так говорить, не стоит теперь этого касаться.
Но, глядя на сына, он понял отчасти, каково было когда-то отцу, и ему
захотелось успокоить совесть. Он подумал: "Нет, не такой уж я тяжелый
человек, и мне с сыном, в общем, куда меньше повезло, чем ему". Он понимал,
что с самого начала не сумел себя поставить с Эдмундом.
Ключик, который подходил ко всем стеклянным ящикам, лежал в Библии, на
нижней полке.
Хупер обошел комнату раз, другой, рассматривал мотыльков на белых
карточках, надписи под ними. Ему нравились названья: Бражник, Сумеречник,
Ночница. Он их бормотал про себя. Луна холодно светила на стекла. Над
деревянными панелями в Красной комнате были животные - голова оленя
ветвилась рогами над дверным проемом, и стояли ящики с серыми рыбами и
рисованной водой и чучела лис, куниц и ласок со стеклянными глазами, в
неживых позах. Старик умирал долго, экономка про них забыла, их не чистили
давно. Мистер Джозеф Хупер сказал, что животных надо продать, к семейной
гордости они отношения не имеют: их оптом закупил первый Джозеф Хупер, когда
обставляли библиотеку в охотничьем духе.
Хупер остановился перед ящиком в дальнем углу комнаты у незашторенного
окна. Он рассматривал плоские, хрупкие созданья. Они его заворожили. Он
вставил ключик и поднял стеклянную крышку. Она оказалась тяжелая, и ее
заело. Его опахнуло старым, застоявшимся духом.
Самый большой мотылек был посередине - Acheroptia atropos, правда, он
еле разобрал надпись, чернила выцвели до желтизны: "Бражник Адамова Голова".
Он протянул руку, поддел пальцем булавочную головку и вытянул булавку
из плотного полосатого тельца. Сразу же весь мотылек, давным-давно мертвый,
распался и стал нежной, бесформенной кучкой пыли.

Глава вторая

- Сегодня к нам кое-кто приедет, - сказал Джозеф Хупер. - У тебя будет
друг.
На него произвели приятнейшее впечатление милые письма миссис Хелины
Киншоу, их прямой, непринужденный тон, а потом и ее голос по телефону. Она