"Сьюзен Хилл. Я в замке король " - читать интересную книгу автора

- Черной магией нельзя заниматься, это страшный грех.
- Ты теперь умрешь.
- Да, теперь на тебе порча, честно, ты ночью умрешь.
- Давайте посмотрим.
Но Бротон-Смит вырвался от них в темноту и побежал вниз по каменным
ступенькам. Прозвенел звонок.
Наутро бородавки сделались темно-бурыми. Бротон-Смит все вытаскивал
коленку из-под парты - поглядеть. Вид у Бротон-Смита был перепуганный. Через
два дня бородавки сошли. Он вытягивал ногу поверх одеяла, и все могли
любоваться на сборчатую, без бородавок, коленку. Когда погасили свет, стали
говорить о бородавках.
Кларки тогда сказал:
- Они на другого переходят. В том-то все и колдовство. Чтоб сошли, надо
задумать кого-то, и они на него переходят.
- Кого?
- Все равно кого?
- Нет, кого не любишь.
Киншоу лежал и думал: на меня перейдут. Не миновать. Бротон-Смит его не
любил. Он себя уговаривал, что это ерунда, но верь не верь, а у Бротон-Смита
бородавки сошли, и наутро он все смотрел и смотрел на Киншоу.
Тут никуда не денешься.
Сейчас он долго разглядывал свою бородавку. Интересно, может, можно,
чтоб она сделалась черная и на кого-то перешла? На Хупера? Может,
попробовать? Но пока ему было страшно и противно.
Когда он нашел просвет впереди, в лесу, солнце светило вовсю, небо
прояснело. Изгородь тут прерывалась, и деревья были другие, стояли во всем
лесу своей группкой. Он решил, что это лиственницы. Солнце светило прямо на
них, и он заглянул вглубь. Внизу рос папоротник, валялись кудрявые листики,
а свет между веток цедился непонятно зеленый, как медная ярь или как дно
морское. Хорошо, он подумал. Не страшно.
Он перенес одну ногу через ров и на мгновенье замер. Солнце грело ему
спину, а впереди воздух холодил лицо. Росы было полно, джинсы у него совсем
промокли.
Потом он прыгнул, зажмурился и быстро прошел вперед шагов десять. Когда
он открыл глаза, он был в Крутой чаще.

Глава шестая

У Киншоу дух захватило. Лес весь шелестел, и листья шуршали как шелк у
него над самой головой. Они были бледно-бледно-зеленые и на солнце почти
прозрачные, он различал каждую жилку. Под ногами, среди ползучих стеблей,
мелькали палые листья, ржавые и сухие сверху, а чуть поглубже сбитые в сырую
прель.
Он наткнулся на поваленный ствол и сел на него. Кору покрывал сизый
мох. На ощупь он был как бархат. Грибной нарост выбивался из-под наплывов и
у начала ветки - ноздреватый, как заколдованный.
Тут было хорошо. Он никогда еще не попадал в такое место и даже не
знал, что так бывает. Тут хорошо пахло, и хорошо, что никто-никто не мог
увидеть его. Все вокруг мирно, все отлично. Когда светит солнце, даже на
терновые заросли и кусты боярышника не страшно смотреть.