"Сирил Хейр. Простым канцелярским шилом ("Франсис Петигрю") " - читать интересную книгу автора

наконец, даже сам мистер Рикеби, как говорят, "попал в кадр", не столько по
причине растущей популярности, сколько потому, что ему не удалось примкнуть
к оппозиции.
Петигрю, вынужденный балансировать между двумя противоборствующими
сторонами и поддерживать добрые отношения и с теми и с другими, попал в
затруднительное положение. С одной стороны, его годами отшлифованный ум
практикующего адвоката сопротивлялся тому, что заговорщики сами толком не
знали, каким должен быть следующий эпизод, а только спорили, шептались по
углам, что-то обсуждали и изменяли, но с другой - ему не нравилось, что его
ни о чем не спрашивают, с ним не советуются. Что касается Вуда, то он явно
рассчитывал, что происходящие события вполне могут стать основой его будущей
книги. Миссис Хопкинсон не раз и не два вносила практическое предложение
превратить все это в веселую игру, которую можно было бы с успехом
использовать во время празднования Рождества. (Она немало позабавила всех,
когда выразила готовность перекрасить волосы, чтобы лучше сыграть свою
роль.) Остальных, казалось, вполне удовлетворяли бесплодные и бесконечные
рассуждения, все более и более фантастические, если не сказать глупые.
По твердому убеждению Петигрю, это было естественным результатом
сложившейся ситуации. Ни у кого из участников "заговора", да и вообще ни у
кого, не существовало особых интересов, если не считать работы и денег;
часть женатых или замужних служащих умудрилась временно перевезти свои семьи
куда-нибудь поближе, получив тем самым возможность нормально проводить
свободное от работы время. А что делать остальным? Они были просто вынуждены
искать себе развлечение, чтобы хоть как-то скрасить тусклое, лишенное
серьезного смысла существование. Петигрю искренне желал, чтобы они придумали
что-нибудь другое - во всей этой затее, на его взгляд, было что-то явно
нездоровое. Более того, он не мог поверить, что мисс Дэнвил можно бесконечно
держать в неведении относительно ее роли в этом дурацком спектакле, который
миссис Хопкинсон со свойственной ей фантазией называла "идеальным
преступлением". А когда ей рано или поздно станет все это известно,
последствия могут оказаться непредсказуемыми. Петигрю даже поделился своими
мыслями с Эдельманом, которого считал наиболее разумным из всех, но итог их
беседы оказался крайне неутешительным: мрачно его выслушав, тот совершенно
равнодушным, лишенным эмоций тоном заметил, что Петигрю, возможно, прав, что
человеческие реакции никогда нельзя достаточно точно предсказать и что
результаты этой игры могут оказаться весьма любопытными. Петигрю
почувствовал себя так, будто слушал нудную лекцию известного профессора о
возможных результатах проводимого научного эксперимента. И немедленно
прекратил разговор.
Кстати, именно в этот день Петигрю получил письмо от своего жильца,
которое избавило его по крайней мере от одной из забот.

"Дорогой Фрэнк,- писал тот.- Большое спасибо за ваше сердечное письмо.
Я постарался разузнать все, о чем вы спрашивали. Как я и ожидал, старый
Тиллотсон сначала сделал вид, будто невероятно шокирован моей просьбой,
которую он рассматривает как прямую попытку заставить его пойти на нарушение
профессиональной тайны. Затем, как я и ожидал, он сообщил мне все, что
требовалось. Прилагаю копию этого документа. В принципе все кажется
достаточно удовлетворительным, хотя, на мой сторонний и, значит, вполне
объективный взгляд, указанный вами джентльмен, судя по его достаточно