"Джорджетт Хейер. Испытание любовью [love]" - читать интересную книгу автора

кулак, чтобы ударить упрямца, но сдержался и тут же успокоился, а потом и
расхохотался, повторяя:
- "Я ничего не имею, но защищаю мою позицию!" Ха-ха-ха! "Я ничего не
имею, но..." Ха-ха-ха! - Вдоволь насмеявшись, он так хлопнул Симона по
плечу, что от этого дружеского удара юноша послабее упал бы. Затем
попытался добиться своего уговорами:
- Ну хорошо, парень, я прошу тебя, послушайся меня!
Однако уговоры не действовали на Симона, так же, как и угрозы. Он
упрямо тряхнул светловолосой головой:
- Нет, я думаю иначе.
Глаза Фалька снова покраснели.
- Как ты смеешь мне возражать? - заревел он, ухватившись огромной
ладонью за плечо Симона. - Я разорву тебя на мелкие кусочки!
Слуга бросил на него острый, как рапира, взгляд:
- Все равно я прав.
Рука Фалька со страшной силой стиснула его плечо. Острая боль
пронзила парня. Но он не мигая продолжал смотреть в глаза хозяина.
Постепенно захват ослабел.
- Ну ты и смельчак! - удивился милорд. - Я же могу сломать тебя о
собственное колено.
- Конечно, - согласился Симон. - Только я все равно не уступлю.
Тут Монлис рассмеялся и отпустил его:
- Ну ладно, иди своей дорогой, малыш, но не вздумай и меня
перетягивать на свою сторону!
Слуга, нахмурившись, поглядел на него:
- Вряд ли мне это удастся.
Фальк снова расхохотался и после этой стычки стал любить его еще
больше.
В семнадцать лет Симон выглядел зрелым мужчиной, хладнокровным и
осмотрительным. Его лицо почти не изменилось, только на лбу прибавилось
морщин, брови стали еще гуще над глубоко сидящими зеленовато-голубыми
глазами, да рот утратил юношескую мягкость. Он никогда не хохотал, как
милорд Монлис. Его усмешка была короткой, сухой и саркастической, причем
разной в зависимости от ситуации. Когда ему возражали, его губы
вытягивались в узкую щелочку, придавая лицу страшное выражение. Но если он
был в хорошем настроении, то в его улыбке появлялось что-то мальчишеское.
Фальк видел в нем прирожденного солдата и предводителя. Если среди
огромной дворни графа возникали беспорядки, Симон спокойно все улаживал,
даже в тех случаях, когда ничего не мог поделать суетливый и
неавторитетный маршал и уже не действовали угрозы управляющего имением.
Если от безделья или излишка выпитого вина часовые затевали между собой
шумную драку, то Симону было достаточно лишь подойти к ним неслышной,
мягкой походкой - хладнокровие этого человека тут же успокаивало
зачинщиков, здоровенные воины послушно вытягивались перед ним и начинали
отвечать на его сухие, короткие вопросы с готовностью, которую они никогда
не проявляли перед маршалом Джоном. Несмотря на молодость, этому парню
ничего не стоило усмирить любого пьяного задиру. Его непреклонный,
пронзительный взгляд останавливал любую ссору.
Обнаружив силу своего взгляда, Симон стал пользоваться им все чаще. В
его внешности было что-то совершенно особенное, какая-то неуловимая