"Филипп Эриа. Золотая решетка [H]" - читать интересную книгу автора

подделать, ибо это у них врожденное, недаром знаменитые близнецы Буссардели,
которым фамилия обязана всем: почетом, богатством, местом биржевых маклеров
и нотариусов, не говоря уже о наследственных землях в долине Монсо, - так
вот эти самые близнецы в младенческом возрасте играли на коленях у одной из
фурий гильотины; Агнесса не раз слышала, как ее мать, ее тетки повторяли эту
хвастливо-выспреннюю фразу, и ей вдруг показалось, что она вновь стоит перед
стеклянной горкой в большой гостиной на авеню Ван-Дейка и там рядом
с саксонским и японским фарфором по-прежнему красуется стакан довольно
грубой работы, наследие революционерки, стакан, который, как утверждали,
принадлежал самому Гракху Бабефу. Вообще на нее в этот вечер нахлынули
воспоминания, как бывает, когда вдруг оживает в душе угасшая любовь.
В эту минуту одна из присутствующих дам посмотрела на часы и
ужаснулась: было без пяти двенадцать, ее слова произвели впечатление, все
замолчали, даже Тельма. Одни и те же мысли возникли у сидевших за столом
людей, передаваясь от соседа к соседу, у каждого были дорогие им существа,
семья, дом, был родной очаг, от которого они уже давно были оторваны, и
каждому вспоминались прежние сочельники, вспоминались те, кто умер, и те,
кто далеко, вспоминались все беды Франции. Парочки переглядывались, одинокие
опускали глаза.
- Уже полночь? Это точно? - спросила Мано, и на фоне общего молчания
было особенно заметно, что голос ее предательски дрогнул.
Над столом, где веточки остролиста стыдливо скрывали начисто вылизанные
гостями тарелки, капитан поднял левую руку с часами. Соседи склонились над
циферблатом.
- Ровно полночь, - сказал кто-то.
Мано поднялась с места.
- Поскольку полночь наступила, - произнесла она, - наиболее
чувствительные могут облобызать друг друга.
И первая подала пример, обняв своих соседей справа и слева. Агнесса
ждала, пока Мано подойдет к ней, ждала, опустив голову, отчего ее лицо Юноны
казалось еще более упрямым, и уж совсем не вязалась с этим выражением
по-детски выпяченная нижняя губка. Дойдя до Агнессы, Мано наклонилась и
взяла в свои руки ее голову, но почувствовала, что та сопротивляется. Мано
выпрямилась, и тут Агнесса вскочила с места, бросилась в объятия подруги и
заплакала,
Агнесса сама удивилась этому неожиданному взрыву и никак не могла
успокоиться, прерывисто дышала и тревожно жалась к груди подруги. Затем
вспомнила, что они не одни, и пробормотала какие-то извинения.
- Помилуйте, - сказала Тельма Леон-Мартен самым непринужденным тоном, -
это же так естественно. Мы все взволнованы, но только вы одна не поддались
чувству ложного стыда. Что ж тут такого?
Агнесса вернулась на свое место за столом.
- Нет, нет, мне право неловко, вы должны простить мне эту нелепую
выходку. У меня ведь в оккупированной зоне осталась вся семья. В Париже, -
воскликнула она, подняв голову. - И никаких известий. И никаких известий
также от близких, находящихся в плену.
Она сказала это наудачу, но почти без риска ошибиться, ибо плен угрожал
любому ее родственнику, братьям и кузенам. В семье Буссарделей не принято
было уклоняться от исполнения воинского долга.
Тельма тут же предложила свои услуги. Они офицеры? А они воевали в