"Игорь Хенкин. На закате [H]" - читать интересную книгу автора

- Да знаю я её адрес. Она же из второго корпуса, - сказал Ник.
- Я имел в виду e-mail адрес. Ты с ней знаком?
- Она сюда часто заходит. - Ник повращал глазными яблоками.
Наверное, это что-то означало, но Питер не понял - что.
- Бармен этот, между прочим, пренеприятнейший тип.
- Снова он про Россию что-то плёл? - спросил Фред.
- Во-во.
- А, не обращай внимание. Он же сын белого офицера.
Питер кивнул. Сквозь образовавшуюся паузу проплыл мелкой рябью ломкий
мотив и Дэвид Боуи спел:
"Ashes to ashes, funk to funky
We know Major Tom's a junkie
Strung out in heaven's high
Hitting an all-time low..."
- Знаешь, хочется, чтобы это было настоящее чувство, а не выдуманная
головой по заказу гормонов любовь, - обратился к Фреду Питер.
Фред усмехнулся:
- Нет, ты подумай: одинаковые следы она оставит и здесь, и там. Те же
слова скажет и тому, и другому. И того, и другого любить она будет
одинаково. Зачем тебе это нужно?
Питер собирался что-то возразить, однако в палату вошла наконец
медсестра, новенькая, молодая и вертлявая, но - настойчивая.
- Так, друзья, уже далеко заполночь. Слезайте с вашего Интернета.
Не дожидаясь ответа, она отключила питание. Они оторвались от потухших
экранов мониторов. Питер посмотрел на неё укоризненно старческими
водянистыми глазами.
- Ну что ты, дочка, в самом деле, так ведь нельзя, - беспомощно
возмутился Фред.
- Давайте, давайте, мне ведь нагоняй не нужен. И так играетесь целыми
сутками. Спать пора.
Медсестра осторожно сняла с них по очереди наушники и отсоединила
тензодатчики.
- Сейчас мы давление померяем. Ну-ка, давайте мне ваши laptop-ы, -
суетилась она.
Приятели лежали на соседних койках в доме для престарелых с
отрезвляющим названием "New Horizon". Старушка, вечно игравшая в соседней
палате в "Кольца Сатурна", громко кашляла и ругала безобразно скроенные
скафандры.
- У вас, Фёдор Игнатьевич, в норме. А у вас повышенное.
- У меня всё время шалит. Не обращайте внимание.
- Разве можно так напрягаться? В вашем-то возрасте! Ну всё, я тушу
свет. Сейчас только валерьянки вам принесу.
Потонули во мраке серые стены, пропали висячие капельницы, исчез с
причудливой трещинкой потолок. Пётр лежал на спине, лопатки, врезавшиеся в
пружины матраца, уже не болели, уже не шумело в ушах и образ экрана не
стоял перед его закрытыми глазами.
- Слышь, Пётр Васильич, я не хотел тебя там расстраивать, но Насте этой
под девяносто.
- А? Я так и думал, - ответил Пётр. - Ладно, давай спать.
Через несколько минут Федя сказал ещё что-то, но Пётр не услышал его.