"Шарль Эннеберг. Лунные ловцы на Реке Времени" - читать интересную книгу автора

берегу Реки Времени показался ему совершенно нематериальным. Этот призрак
должен был нажать на кнопку, опустить рычаг с надписью "возврат". Это
казалось чем-то абсолютно неправдоподобным. Гораздо реальнее был этот
древний мир - его Земля и, одновременно, словно другая планета. Воздух,
чистый до головокружения, сочные краски, яркие до боли в глазах. Розовая
луна среди смерчей сияла неправдоподобным светом. Роскошный оазис с
пальмами, словно только что омытый дождем, туманящий голову аромат бледных
кубков лотоса, тяжелый запах мускуса, выдававший присутствие свирепых
хищников, свежесть источника - все это кричало о яростном, пьянящем, юном
мире. Все здесь, наслаждалось мгновением, поскольку смерть подстерегала на
каждом шагу. "Я живу!" - кричали ивовые кусты в тот миг, когда их сминали
толстые ноги гиппопотама. "Я существую!"- сверкали крылья тут же
проглоченной бабочки. Каждое мгновение дарило живущим острейшее
наслаждение.
...Они возникли в розовом свете луны на краю равнины. Ни на одной
планете мезозойской эры Пэйдж не видел ничего более жуткого. Самое
кошмарное было в том, как они надвигались - словно пародировали боевой
порядок человеческих армий. Многие были смутно знакомы, как порождения
детских страхов. И хотя Пэйдж знал, что боги Древнего Египта , мало
походили на людей, то, что он увидел, превосходило любое воображение. Из
каждой складки местности, из каждой расселины ("В этих проклятых землях, -
сообщает древний халдейский манускрипт, - каждая ложбинка в песках укрывает
миллионы демонов"), из-за каждой дюны возникали жуткие существа: крылатые и
ползающие, многоногие и собакоголовые; одни скользили, извиваясь и тремя
чешуйчатыми кольцами, подобно приливу; другие неслись в вихре вздыбленных
перьев; среди них были ящеры и гигантские быки, химеры с головой шакала и
телом гиппопотама; боги Бубастиса, Мендеса и Ассирии, безликие чудовища и
идолы. Все ужасы темных веков следовали за колесницей победителя.
На этой колеснице с золотыми колесами под пурпурным балдахином
восседал сфинкс.
Процессия приближалась медленно и неотвратимо. Противостоять этому
было невозможно; ничто в мире не могло остановить неумолимое движение.
Человек, плененный ночными ужасами и безумными кошмарами, был всего лишь
пылью под колесницей кровавых богов.
Войско двигалось по направлению к храму Аммона.
Желание увидеть в храме незнакомку охватило Пэйджа с такой силой, что
он впился в запястье. Нет, он здесь не для этого. Не вмешиваться. Не
действовать. Только накапливать данные, как можно больше данных. Сражаться,
если на него нападут, и вернуться назад.
Неожиданно мысль о возможности возвращения показалась ему абсурдной. И
несправедливой.
Он едва добрался до источника. Вода оказалась обжигающе холодной. Он
напился, не удивляясь тому, что его восприятие становится все более
обостренным. Ручей, орошавший оазис, исчезал в расселине среди гранитных
скал. Из расселины доносилось неясное ворчание. Хьюго с любопытством
склонился над ущельем. В его ноздри хлынул отвратительный запах зверинца.
Это было ущелье львов под уступом плато. Масса хищников волновалась, словно
море; сквозь глубокий рыжий прилив кое-где поблескивала ниточка воды. Хьюго
увидел то, что ни один человек не способен увидеть и остаться в живых.
Животные пили не торопясь, уступая место более слабым. Хьюго разглядел