"Лестер Хемингуэй. Эрнест Хэмингуэй - Обреченный победитель " - читать интересную книгу автора

использование "грешных слов", как их называла мать. "Иди-ка помой свой рот с
мылом" было типичной командой в семье Хемингуэй, и список слов, которые наши
родители относили к непристойным, был достаточно длинным. Это наказание
подчеркивало силу слов. Эрнест знал вкус мыла с раннего возраста. Это также
было знакомо нашим сестрам, ну и мне, естественно. Дальнейшая репутация
Эрнеста как реалиста была частично сформирована его виртуозным владением
этими самыми словами. И однажды он написал статью для журнала "Эсквайр", под
заголовком "В защиту грязных слов".
С самого начала в семье Хемингуэй было принято нанимать всевозможных
нянь и помощниц. Кроме распевания колыбельных и кормления грудью, у нашей
матери не было свойственных домохозяйке талантов. Она терпеть не могла
пеленок, плохие манеры, расстройства желудка, уборку и стряпню. Каждому
ребенку должна была оказываться значительная посторонняя помощь в обучении
ходить, говорить и заботиться о самом себе. У матери был чудесный тембр
голоса. Отец всегда признавал, что именно в ее голос он влюбился. С этим
нельзя было не согласиться. Ее дарованное природой дыхание и способность
управлять диафрагмой могли производить прекрасное вибрато, и она великолепно
брала высокие ноты. Во второй половине века лишь немногие женщины могли
сравниться с ней в пении. Одной из учениц мадам Капиани была Галли-Курчи.
Она отлично обучала своих протеже.
Отец безумно гордился появлением наследника. Он искусно прививал ему
любовь к природе и охоте, рыбной ловле и своим любимым неконкурентным видам
спорта. Эрнест сделал первые шаги в рыболовстве еще до того, как смог
выговорить "лыба", частично из-за плохой дикции, о которой ему никогда не
позволяли забывать. Во время прогулки, будь то на пляже, в поле или в саду,
ему постоянно говорили названия различных предметов, которые он видел,
трогал, пробовал на вкус или нюхал. У отца была способность объяснять даже
самые простые вещи так, что они становились просто обворожительными.
У нас с Эрнестом разница в возрасте шестнадцать лет. Поэтому я не могу,
как очевидец, рассказать о ранних событиях в его жизни. Для восполнения
этого периода я полагался на воспоминания матери, отца, сестер и друзей
семьи, которые были непосредственными участниками тех событий. Жаль, что я
не появился на свет раньше.
Летом 1900 года наши родители посетили Уоллун-Лейк в Северном Мичигане,
и чувство общей судьбы завладело ими. Они купили участок земли около двух
акров в четырех милях от озера, которое теперь именуют Бэар-Лейк. Оно
находилось в трехстах милях к северу от Чикаго и в девяти милях от Петоски.
Здесь они построили коттедж. Все было как в романах сэра Вальтера Скотта,
столь любимых матерью. Место окрестили "Уиндмер", и оно остается под таким
названием по сей день.
Построенный из кедра за четыреста долларов коттедж имел размер двадцать
на сорок футов и обогревался камином, спроектированным отцом. Позже были
достроены крытая веранда и отдельная кухня. Прямо в кухне отец вырыл
колодец, ставший неиссякаемым источником холодной родниковой воды. Потом он
пристроил еще три комнаты сзади дома, среди больших хвойных деревьев.
Главной особенностью в Уиндмере был пляж. Чистый песок стал бы
прекрасным местом для привала, даже не будь здесь ни одного дома. На любимой
семейной фотографии изображены Эрнест в возрасте одного года и его сестра
Марселлайн, плещущиеся на мелководье. У мате-