"Эрнест Хэмингуэй. Праздник, который всегда с тобой" - читать интересную книгу автора

истратить, и она принесла нам выигрыш двенадцать к одному, великолепно взяв
препятствия, обогнав остальных на последней прямой и финишировав на четыре
корпуса впереди всех. Мы отложили половину выигрыша, а другую половину
поставили на вторую лошадь, которая сразу вырвалась вперед, вела скачку на
всех препятствиях, а на прямой чуть было не проиграла -- фаворит настигал ее
с каждым скачком, и хлысты обоих жокеев работали вовсю.
Мы пошли выпить по бокалу шампанского в баре под трибунами и подождать,
пока будет объявлена выплата.
-- Все-таки скачки страшно выматывают,-- сказала моя жена.-- Ты видел,
как та лошадь чуть не пришита первой?
-- У меня до сих пор все внутри дрожит.
-- Сколько будут платить?
-- Котировка была восемнадцать к одному. Но, возможно, в последнюю
минуту на нее сделали много ставок.
Мимо провели лошадей, наша была вся в мыле, ее ноздри широко
раздувались, и жокей оглаживал ее.
-- Бедняжка,-- сказала жена.-- А мы-то ведь только ставим деньги.
Мы смотрели, пока лошади не прошли, и выпили еще по бокалу шампанского,
и тут объявили выплату: восемьдесят пять. Это означало, что за эту лошадь
платили по восемьдесят пять франков за десятифранковый билет.
-- Должно быть, под конец на нее очень много поставили,-- сказал я.
Но мы выиграли большие деньги, большие для нас, и теперь у нас была
весна и еще деньги. И я подумал, что ничего другого нам не нужно. Такой
день, даже если выделить каждому из нас на расходы по четверти выигрыша,
позволял отложить еще половину в фонд для скачек. Фонд для скачек я хранил в
секрете и отдельно от всех других денег.
Как-то в том же году, когда мы вернулись из одного нашего путешествия и
нам снова повезло на скачках, мы по пути домой зашли к Прюнье, чтобы
посидеть в баре, предварительно ознакомившись со всеми чудесами витрины,
снабженными четкими ярлычками с ценой. Мы заказали устриц и crabe mexicaine
(2) и запили их несколькими рюмками сансерра. Обратно мы шли в темноте через
Тюильри и остановились посмотреть сквозь арку Карусель на сады, за чопорной
темнотой которых светилась площадь Согласия и к Триумфальной арке
поднималась длинная цепочка огней. Потом мы оглянулись на темное пятно
Лувра, и я сказал:
-- Ты и в самом деле думаешь, что все три арки расположены на одной
прямой? Эти две и Сермионская арка в Милане?
-- Не знаю, Тэти. Говорят, что так, и, наверно, не зря. Ты помнишь, как
мы карабкались по снегу, а на итальянской стороне Сен-Бернара сразу попали в
весну, и потом ты, Чинк и я весь день спускались через весну к Аосте?
-- Чинк назвал эту вылазку: "В туфлях через Сен-Бернар". Помнишь свои
туфли?
-- Мои бедные туфли! А помнишь, как мы ели фруктовый салат из персиков
и земляники в высоких стеклянных бокалах со льдом у Биффи в Galleria и пили
капри?
-- Тогда-то я и вспомнил снова про три арки.
-- Я помню Сермионскую арку. Она похожа на эту.
-- А помнишь кабачок в Эгле, где вы с Чинк ом весь день читали в саду,
пока я удил?
-- Помню, Тэти.