"Сергей Хелемендик. Группа Захвата (Роман-хроника) " - читать интересную книгу автора

машину. По дороге в прокуратуру мы молчали, и шофер откровенно пялил на меня
глаза. Возможно, я был первым в этом городе, кто кричал на Волчанова.
Когда мы вернулись в прокуратуру, дела так и не были подняты из архива,
и это усилило мое раздражение. Я сказал Волчанову, что сейчас пойду в школу
и узнаю адреса там. Он затрепетал. Эти внезапные приступы страха были
удивительны в нем. Он хватал меня за рукав, обнимал за талию, уговаривал
подождать, потому что он дал указание, и, значит, вот-вот дела принесут,
долго звонил по телефону и свирепо ругал собеседника, восклицая:
- Проверяющий из Москвы терпение уже потерял!
- Я не проверяющий. Я просто корреспондент...
- Это еще хуже! - с откровенной ненавистью признался Волчанов.
Наконец пришла огромная бесформенная тетка и принесла несколько тонких
папок. Стандартные медицинские заключения. Во всех случаях вывод
дознавателя - несчастный случай. И подпись начальника милиции Филюкова -
крупные детские буквы.
Я попросил Волчанова позвонить в милицию и узнать, проживают ли
родители в настоящее время по этим адресам. И тут снова выяснилось, что из
трех семей две выехали из города. И опять Волчанов смотрел на меня так,
словно это для него новость. Я не стал с ним больше говорить, взял папку с
материалами дознания по делу о несчастном случае с Машей Шапкиной и ушел.
Кроме Марьи Петровны, семья Шапкиных была единственной не покинувшей город
после гибели ребенка.


* * *

Это был новый кирпичный дом, безобразный, но большой. К дому был
пристроен хлев, откуда доносилось хрюканье. Я вошел - дверь была незаперта -
и попал в плотно заставленную угрюмой полированной мебелью комнату. На
диване спиной ко мне сидела женщина, слушала телефонную трубку и кивала. Я
постучал в косяк двери, она повернулась, прикрыла рукой трубку и пропела,
сильно окая:
- Проходите! - потом так же певуче сказала в трубку: - Ну, извините,
гости к нам!
Ей было лет тридцать пять. Круглое плоское лицо в больные, тревожные
глаза. На ней было нарядное бордовое платье с приколотым депутатским
значком.
Я представился и сказал о цели своего визита. Она церемонно протянула
мне полную ладонь.
- Мама Маши Шапкиной.
Я смутился. Я не мог понять праздничного выражения на лице женщины,
которое было в вопиющем контрасте с полными тоски глазами. Я пробормотал,
что, конечно, понимаю, ей тяжело вспоминать, но я должен задать ей несколько
вопросов. Она кивнула и степенно сказала, что вспоминать, конечно, тяжело,
но для товарища из Москвы она вспомнит. Ее дикий, безумный рассказ я смог
воспроизвести почти дословно.
- Конечно, воспитательная работа с ребятами у нас пока не на должной
высоте,- такова была ее первая фраза.- Еще мало внимания уделяет школа нашим
ребятишкам, вопросы дисциплины еще не на уровне, и я как член родительского
комитета всей душой болею за то, Чтобы наши ребята воспитывались лучше...